Случилось непредвиденное. Соломатин один на один встретился в лесу с медведем. Трудно сказать, как надо поступать в подобных случаях, но Соломатин поступил явно не лучшим образом. Он выстрелил в медведя из ружья, заряжённого дробью, и побежал.

Измятый и ободранный, он лежал сейчас в избушке таёжного селения Каменка, на реке Ирке, к которой, ведя геологическую съёмку, вышел наш маленький отряд.

Случай с Соломатиным поставил под удар всю нашу дальнейшую работу. Мало того, что я лишался помощника. Соломатин становился обузой отряду, ему нужно было оказать срочную медицинскую помощь.

Всё это я рассказал Леткову, старшине катера «Гвардеец», который приплыл в Каменку с грузом для кооператива и завтра собирался отправиться обратно вниз по реке. Я просил его попутно доставить нашего больного в Лопатино, районное село, в котором была хотя и не блестящая, но всё-таки больница.

Старшина Летков и моторист Веткин слушали меня внимательно. Они оба, в синих комбинезонах, коротко стриженные, рослые и загорелые, походили на двух братьев. Я не сомневался, что они не откажут.

Но не успел старшина ответить, как откуда-то из таёжной тишины долетел до нас гул самолёта. Он рос, приближался и, наконец, прошумев над катером, удалился.

Это был рейсовый товаропассажирский самолёт. Раз в неделю он пролетал по этой трассе, останавливался с ночёвкой в Лопатине и на рассвете вылетал в город Чернорильск. Прекрасный бы случай доставить Соломатина в хорошую больницу! Но для этого надо было попасть в Лопатино обязательно сегодня.

Я сказал об этом Леткову и Веткину. От их решения теперь, быть может, зависела жизнь Соломатина.

Я ждал. За бортом тихо плескалась вода. Где-то на берегу кричали ребятишки. Летков смотрел в окошко на заходящее солнце. Потом он посмотрел на часы, и я без слов понял его. Река капризная. На пути к Лопатину три порога: Поповский, Ревун и Шальной, - и у каждого из них своя печальная слава. Самый страшный - это третий, Шальной порог. Река здесь поворачивает на девяносто градусов. Вода, стиснутая скалами, устремляется к левому берегу и, как бы отталкиваясь от него, внезапно кидается вправо. От одного берега к другому тянется гряда изверженных пород, образуя непроходимый барьер с маленькой «калиткой» у левого берега. Камни и скалы над этим порогом испещрены названиями судов, потерпевших аварию. Пройти Шальной можно только днём, да и то с большой осторожностью, ночью же через порог вообще не ходят. И Веткин, как бы подтверждая мои опасения, сказал: - Не так давно мы среди бела дня наскочили на камни. «Как же это? - стараясь казаться спокойным, думал я. - Неужели откажут?»

Веткин довольно весело начал рассказывать, как однажды старшина пошёл перекусить, а матрос просмотрел перевалочный знак и посадил катер на камни.

- Тогда тоже народ ехал, - говорил Веткин. - Повскакали все, а катер так и бьётся, так и бьётся...

Летков перебил его. Вытерев тыльной стороной руки усы, он неожиданно сказал:

- Несите!

Через десять минут Соломатин уже лежал в кубрике, а «Гвардеец», легко постукивая мотором, отходил от берега.

Я тоже поехал с ними. Мне нужно было пополнить в Лопатине запас продуктов и договориться о замене лошадей: наши совсем сбили себе ноги. А главное, мне хотелось проводить Соломатина. Разве мог я отпустить его в такой рейс одного? Оставшиеся на берегу провожали нас. Узкая полоса воды между нами всё расширялась и расширялась, пока не превратилась в широкое водное пространство. Деревушка скрылась за поворотом. Теперь перед нами расстилалась одна вода. Но это не была обычная гладь реки, освещенная уже низко стоящим солнцем. Вокруг катера крутились бесчисленные маленькие воронки. Ни камней, ни гребней пены, только воронки...

Под рулевой рубкой напряжённо стучала машина. Оттуда вылез Веткин, вытер руки паклей и, бросив её за борт, крикнул:

- Полный порядок!

Летков сидит за рулём. Его руки спокойно лежат на «баранке», а взгляд устремлён вперёд. О чём он сейчас думает? На его лице я не могу прочесть никакого ответа.

От мыслей о старшине меня отвлекает Поповский порог. Белая полоса бурунов тянется к нам своим ближним концом и,' как стрелка, описав возле самого борта полукруг, уходит назад. Ничего страшного. Я смотрю на Леткова и Веткина, а потом на солнце. Оно опустилось ещё ниже и вот-вот коснётся горизонта. Но до полного захода ещё далеко, а мы идём, по меньшей мере, километров двадцать в час. По работе машины можно определить, что старшина и моторист выжимают из неё всё возможное. Заметно это и по берегам - так быстро меняются пейзажи. Тёмный массив тайги прерывается скалами, скалы сменяются песчаными отмелями, за ними рыжие плешины гарей, потом опять скалы и снова тайга.

И вдруг берега темнеют. Солнце коснулось горизонта. Оно опускается в воду, постепенно из расплавленножёлтого становясь вишнёво-красным. И вместе с его последним лучом доносится к нам шум Ревуна-порога. Мы проходим его, когда солнце уже скрылось за горизонтом, и поэтому белая грива пены не кажется нам такой величественной. Надо сказать, что вообще это один из наименее опасных порогов. Крупные камни его отчётливо выступают над водой, и обойти их не составляет особого труда.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.