В эскадрилью сверхтяжелых «АН-22» — «Антеев» — я лечу на борту четырехмоторного «АН-12». Его ведет заслуженный военный лет чик СССР, командующий военно-транспортной авиацией, генерал-лейтенант Георгий Николаевич Пакилев.

Это личный самолет командующего: в любую минуту дня и ночи генерал со своим экипажем может вылететь в подчиненные авиационные части, чтобы на месте руководить их действиями.

Около часа мы шли, полагаясь на приборы. Внезапно в глаза ударило солнце, и дождевые капли на лобовом стекле превратились в изящный, как вологодское кружево, узор. «Включить антиобледенители». Второй пилот взял управление машиной: генерал Пакилев снял наушники, отстегнул привязные ремни...

Тонкие замшевые перчатки, начищенные до блеска ботинки, разутюженные брюки, комфортабельные пилотские кресла... Устал держать штурвал — включай автопилот. Можно нажать кнопку и попросить у бортмеханика термос с горячим кофе и бутерброд с ветчиной. Наверное, и коечка стоит где-нибудь рядом. Нет, пожалуй, здесь и не «пахнет» людьми, для которых настоящая стихия — каскад умопомрачительных фигур высшего пилотажа, хождение за два звука, погоня за бомбардировщиками, ракетная дуэль с танками или же с себе подобными: «небесные тихоходы», «воздушные извозчики» — что еще я слышал о летчиках транспортной авиации? Но ведь среди этих людей семьдесят шесть Героев Советского Союза... В военно-транспортной начинал Николай Гастелло — он летал на «ТВ-3»: бросал парашютистов, боеприпасы, продовольствие, снаряжение. А легендарный морской ас, генерал Остряков, тоже ведь поначалу служил в ВТА. Часть, где навечно зачислен в списки капитан Гастелло, знаменита и другими именами. Борттехник Чудновский в воздухе погасил горящую кабину самолета своим парашютом. Летчик Губин вел подбитую машину к линии фронта, а когда понял, что не дотянуть, приказал своему технику Сергею Уткину покинуть самолет. Но еще в кабине осколок зенитного снаряда порвал в клочья парашют борттехника; чтобы спасти Уткина, Губин решил прыгать вместе с ним на одном парашюте...

— Знаю, знаю, что вы сейчас себе наговариваете,— неожиданно сказал генерал Пакилев,— «королевский воздушный флот», «авиация пенсионеров» и тому подобное,— верно ведь? Я думал примерно то же самое, когда с реактивных бомбардировщиков меня перевели на двухмоторный, тихоходный «ЛИ-2». Уже на следующий день, после приказа о моем назначении в ВТА, я обивал пороги штаба — хотел остаться на своем «ИЛ-28»...

— Теперь вы, конечно же, считаете, что на свете нет ничего лучше военно-транспортной авиации?

— И не пытаюсь этого скрывать, хотя вы, наверное, и думаете, что мне по долгу службы надлежит утверждать именно это?

— А разве можно равнять летчиков-перехватчиков и пилотов ЕТА?

— А почему бы и нет? Судите сами. Летчики транспортной авиации проходят точно такую же медкомиссию, что и «сверхзвуковики»,— иными словами, к нашим пилотам врачи предъявляют очень жесткие требования. Сравните их работу в воздухе. Современный самолет-перехватчик способен продержаться в небе ограниченное время. Его задача: быстро взлететь, мгновенно настичь воздушную цель, атаковать ее и назад, на свой аэродром. При этом с земли перехватчиком управляют штурманы. Конечно, за это время летчик сверхзвукового самолета испытает огромные физические и психологические перегрузки, но ведь «транспортники» работают в небе не меньше: представьте, сколько сил и эмоционального напряжения требуют, например, от наших экипажей полеты строем ночью или в облаках: без ориентиров, на полнейшем доверии к приборам навигации, с людьми и боевой техникой на борту. Весь груз нужно доставить в точку десантирования и обязательно в заданное время. Это все равно что из лука пустить стрелу в игольное ушко.

— Что же может военно-транспортная авиация, товарищ генерал?

— Вы бы лучше спросили, чего она не может,— парирует мой вопрос командующий.— Основная наша задача — переброска воздушно-десантных войск, их грузов и техники. Представьте и такую картину: наступающие сухопутные войска оторвались от баз снабжения — на исходе горючее, боеприпасы, продукты и тому подобное. Вот тут-то и начинается работа экипажей ВТА. С малых высот (прежняя формула авиации «летать дальше всех, выше всех» теперь изменилась: только на малой высоте можно избежать зорких глаз радиолокаторов) войскам доставляют все необходимое.

— Но ведь и у противника есть перехватчики, истребители, зенитные ракеты — они же не станут ждать, когда транспортные самолеты спокойно подойдут к точке выброски...

— Вы забываете, что в боевых условиях выброску войск упреждают удары ракетно-ядерного оружия: именно ракеты прежде всего подавляют очаги возможного сопротивления: аэродромы, позиции зенитных ракет, танки — вряд ли после работы ракетчиков в нужной нам точке найдется что-нибудь значительное, что могло бы противостоять десанту. Кроме того, следует помнить, что воздушная переброска войск и грузов всегда осуществляется под прикрытием истребителей и наземных подвижных средств ПВО.

— Георгий Николаевич, а кого, по вашему мнению, следует считать «крестным отцом» современной военно-транспортной авиации?

— Маршала авиации Николая Семеновича Скрипко, бывшего командующего ВТА. Его авторитет и настойчивость помогли сразу же после войны получить замечательный транспортный самолет — «ТУ-4». Затем по заказу ВТА Олег Константинович Антонов сконструировал «АН-12». Много сил и энергии вложил в эту машину и маршал Скрипке

— Понятно, что основная нагрузка на летчиков и штурманов военно-транспортной авиации ложится в дни учений. А чем ваши люди занимаются в обычное время?

— Летают. Бывалые пилоты и штурманы учат молодых. Очень часто нас просят о помощи Аэрофлот, строители, геологи, нефте- и газодобытчики. Вот и теперь в воздухе находятся несколько экипажей ВТА: везут на север фрукты и овощи, запасные части машин.

Командующий снова надевает наушники, берет штурвал. Он бы мог и не делать этого т- второй пилот вел машину отлично, но генералу очень хочется посадить «АН-12»: «А то еще, чего доброго, забудешь,

как это делается...» Я лезу в застекленную кабину штурмана, чтобы отсюда увидеть приземление тяжелого самолета. Кажется, что мы вот-вот заденем макушки сосен, стыки бетонных плит на посадочной полосе слились в темно-серую ленту... Мягкий толчок — мы на земле: машина стремительно катится к краю аэродрома, и я вижу ряд «Антеев». Сегодня поздно вечером мне предстоит вылететь на одном из них...

ПРОБЕЖАВ ПО ПОЛОСЕ, «Антей» медленно отрывается от бетонки и высоко задирает нос. «Экипажу и десанту надеть кислородные маски!» Мы поднимаемся на восемь тысяч метров, чтобы занять свое место в строю десантных машин. Здесь, за облаками, среди лунного света, командир «АН-22» включает автопилот и приглашает меня пройтись по «Антею».

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.