По ледяному полю снова выходим к берегу моря. Над прибрежной полосой нависли скалы восточного склона Тыльского мыса.

Сумерки быстро сгущаются. Решаем расположиться на ночлег у подножия скалы, чуть выше приливной черты. Быстро сооружаем шалаш, устраиваем из еловых ветвей пышную постель. Пара рябчиков и гречневая каша составили неплохой ужин.

Взошла луна. Под ее слабым светом вырисовываются причудливые контуры утесов. Тишину нарушают только рокот ручья, выбегающего из-под ледяного навеса, да посвисты ветра, натыкающегося на каменную грудь мыса. К утру ветер и начавшийся прилив подняли волны. Вода стала захлестывать наш шалаш и костер. Пришлось срочно перебираться повыше, куда не достигали волны.

К устью реки Торомы мы подходили по большой отмели. Обнажающееся во время отлива дно здесь покрыто твердым илом грязно-сероватого цвета.

Между Тыльским и Альским мысами, отстоящими друг от друга на сорок километров, берег дугообразно вдается в материк, образуя Торомскую губу. Здесь в море впадает вторая по величине после Уды река - Торома.

В нескольких километрах выше по течению реки находится поселок Тором. Принято говорить, что такие селения затеряны в тайге. Да, действительно, кругом тайга. Но селение никак нельзя назвать затерянным. Ряды новых деревянных домиков весело смотрят большими окнами. Телеграф и телефон связывают поселок с районным центром - Чумиканом. По радио звучит голос Москвы.

Председатель колхоза имени XVII партийного съезда выделил нам проводника и вьючных оленей. Теперь наша экспедиция стала довольно внушительной. Впереди шествовал пес Мальчик, за ним верхом на оленях покачивались оленный пастух Николаев и его четырнадцатилетний сын Юра; они на поводу вели за собой четырех вьючных оленей. Мы трое замыкали шествие. Фотограф Потапов соблазнился было верховой ездой, но стоило только ему уместиться на оленьей спине, как у несчастного животного разъехались ноги. Больше никто из нас уже не повторял попытки прокатиться верхом на олене. Олень несравненно слабее лошади, однако благодаря своим клешневатым копытам хорошо держится на слабом грунте, где лошадь сразу провалилась бы.

Вот и река Ал. Так же, как и Торома, это быстрая и довольно широкая река. Развьюченные олени легко переплыли ее, подгоняемые Мальчиком. Мы же с грузом по очереди стали переправляться на лодке-оморочке. Эти долбленые из ствола тополя лодки очень легки. Оморочку длиной до трех метров свободно несут два человека. Плавание на оморочке требует навыка, малейшее неумелое движение выводит ее из равновесия, и она опрокидывается.

Между устьем реки Ал и Альским мысом на побережье выходят лесистые отроги материковых гор. Всюду на прибойной черте лежат льдины. На береговом песке отчетливо виднеются следы медвежьих лап.

На ночлег мы расположились у устья реки Биракачи. Быстро соорудили шалаш, разложили костер. Ночь прошла спокойно, если не считать войны с комарами, бодрствовавшими до самого утра.

Как только взошло солнце, мы направились к подножью Альского мыса. В прилив подножье мыса непроходимо, но в отлив образуется вполне проходимая скалистая гряда. Тяжелее всех пришлось оленям, они были вынуждены прыгать с камня на камень.

Вдали видны мыс Баранджа и западная оконечность Медвежьего острова. Узкий пролив между островом и материком заполнен плавающими льдинами. Вот то место, где около150 лет назад погиб бот «Кадьяка. Идем медленно, осматривая каждый метр береговой полосы - быть может, уже здесь найдутся следы кораблекрушения.

Вброд переходим устье реки Баранджи. Перебираясь по камням, огибаем мыс. Слева стеной возвышается скалистый берег. У подножья - галечно-песчаная прибойная полоса. Всюду льдины и льдины.

Выходим к мысу Клин. За мысом снова небольшая губа, образуемая реками Малый Уйкам и Большой Уйкан, вдали нарастает громада мыса Малая Дуганджа. Мы приближаемся к цели нашего путешествия. Где же останки «Кадьяка»?

Садимся на камни. Пес Мальчик как будто понимает наше состояние и, повизгивая, присаживается рядом. Решаем - будем искать день, два, неделю, но пока не переберем каждый камушек, не уйдем отсюда.

Солнце на закате. Начинаем исследовать берег. Вдруг шляпа художника Павлухина исчезает за льдиной, и слышится громкий крик. Сердце екнуло - неужели несчастье? Досылаю патрон в винтовке и бегу к нему. С другой стороны бежит фотограф Потапов.

Анатолий Павлухин стоит на коленях и выкапывает что-то из песка. Ведь это орудийная цапфа! Пес с громким лаем носится вокруг.

Так между мысом Баранджа и мысом Клин 22 июля 1953 года во время отлива мы обнаружили две чугунные пушки с бота «Кадьяк». Они лежали в двенадцати метрах одна от другой, занесенные песком и галькой. Обе пушки - образца 1786 года, длиною 165 сантиметров. Метрах в десяти от них был обнаружен якорь адмиралтейского типа с наполовину обломанным веретеном. Якорь лежал глубоко в песке, наружу торчал только носок одной лапы.

С большим трудом освободили мы пушки и якорь из грунта и вытащили их за полосу прибоя. Теперь эти реликвии найдут достойное место в музее. Они будут рассказывать нам о тех простых русских людях, которые, продолжив дело землепроходцев XVII и XVIII веков, осваивали берега Охотского моря.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.