Спор продолжается

Я прочитал статью К. Андреева «Не хочу так работать» и подумал о ребятах, которые после службы в армии не возвращаются к своим станкам. Таких немало. А как нашему заводу недостает станочников, сколько средств тратится на их обучение! Вот уже скоро десять лет, как я работаю на предприятии, и понимаю, что причины, по которым увольняются, не возвращаются после службы, разные. Бывает и так, что условия труда Хорошие, технология прогрессивная, а человек тем не менее решает распрощаться с заводом. Задумываюсь – отчего?

Совсем недавно я обучил Володю Шалашова. Станки наши рядом, и я вижу, какую деталь он обрабатывает и на каких оборотах. Парень трудолюбивый, все схватывает на лету; не раз был победителем в соревновании. В общем, чувствую, отличный фрезеровщик получится. Но вот однажды спрашиваю: «Ты-то после армии вернешься в цех?» Отвечает: «Не знаю». В подобных случаях «не знаю» часто равнозначно слову «нет»... Копаться тогда в душе у парня не захотелось, но его ответ – совершенно неожиданный для меня – заставил о многом задуматься, прежде всего о себе, .своей роли наставника.

Вспомнил, как Володя говорил, что в нашей работе «ни ума, ни фантазии не требуется, знай крути ручку делительной головки». Хотя работа на нашем участке разнообразная, но вот беда – мелкосерийная, и все простые детали. Это Володю и отталкивает.

Но мои-то наставники, Михаил Чуйкин и мастер Николай Александрович Макаров, – они же, кроме умения работать, привили мне и любовь к профессии. Так почему же я не смог привить то же своему ученику? Всегда помогал ему и словом и делом...

Впрочем, если быть откровенным, всегда ли? Иногда, чего греха таить, нервы подведут – ну, и вспылишь вдруг. Знаете, когда с планом запарка или еще какие неурядицы. Бывало, подходит Володя ко мне, а у меня самого что-то не ладится. Вот тут и пробеги «кошка черная» между нами, накричишь на него ни за что. Потом вспомнишь, что ведь сам был учеником, подойдешь к нему, начнешь объяснять, что к чему. Парень веселеет, вновь смотрит с улыбкой. Да ведь сделанного не воротишь, неприятный осадок у него в душе остался. Нечасто, конечно, такое бывало, но ведь недаром говорят, что одна маленькая капля переполняет чашу.

И потом, когда на мой вопрос о своих планах после армии ответил: «Не знаю», – может, он просто ждал от меня как от наставника чего-то: допустим, чтоб я сказал, какой он классный фрезеровщик и как нужен цеху, или просто ободряющего слова? Мне же не захотелось или просто поленился «копаться в душе у парня». Вот теперь и гадай: вернется он из армии в цех или нет... Делу-то я его обучил, но что в этом толку, если не заронил ему в душу интереса к профессии. И причина, наверное, не только в характере ученика, но и в характере наставника. Видимо, не хватило выдержки, терпения или проницательности.

Уходя с завода, человек обычно называет какую-либо простую и понятную причину: заработок не устраивает, условия труда, ездить далеко и т. д. Думаю, это не всегда искренне. Но не будешь же в самом деле говорить начальнику цеха или отдела кадров о том, что не устраивает характер наставника. Вроде даже несерьезно как-то. А ведь это тоже причина, и немаловажная. И нам, наставникам, не надо лениться заглядывать в душу учеников. Свои собственные поступки, свой характер тоже надо почаще анализировать – ведь нельзя допускать, чтобы твое плохое настроение отражалось на живом человеке. Такой вывод для себя я сделал из истории наших взаимоотношений с Володей Шалашовым. Если не вернется он к нам в цех – большую часть вины буду видеть в себе самом...

Александр Лобачев,

фрезеровщик завода

«Красное Сормово»,

член бюро

Горьковского обкома ВЛКСМ

Теплоозерск – отдаленный рабочий поселок. Но все-таки он не глубинка: буквально под нашими окнами проходит главная дорога страны – Транссиб, Транссибирская железнодорожная магистраль.

Есть у нас вокзал и есть перрон. И вот с ними у поселка долгое время были связаны самые безрадостные дни, потому что возможность легкого передвижения определяла всю его жизнь. Теплоозерск – это прежде всего цементный завод, а все окрестные сопки сложены из отличного известняка. Люди приезжали, осматривались... и уезжали. Взамен приезжали другие, и они уезжали, так никому и не запомнившись. Я как-то спросила напарника, который радостно собирал подписи на «бегунке», почему он так быстро уходит. Тот махнул рукой:

– Что есть Теплоозерск? Серое небо, серая, жизнь... Нужно, Надя, жить красиво... Будешь возражать?

Нет, я не возражала. Сейчас вспоминаю, как однажды мне подарили астры, серые от цементной пыли... Нужно было подержать цветы под водопроводной струей, чтобы проявился подлинный их цвет. Ясное дело, цементное производство чистым не назовешь, но в поселке и правда все было серым – не только налет на цветах. И небо.

Сейчас, годы спустя, я понимаю, что те люди с вокзала тоже были правы, но в правде своей они не были бойцами. Но их вялой жизнью жила тогда и я. Смена с плеч – вот и хорошо, вот и к получке ближе. И шли мы на ту смену и с той смены, утопая по щиколотки в цементной пыли, въедливой в сушь, вязкой в дождь. Шли да шли. А куда?

Завод в начале семидесятых годов был на грани закрытия. Оно и понятно: себестоимость цемента была высокой, марка низкой, и вообще, зачем отрасли заводишко, на котором в полную нагрузку трудился лишь отдел кадров? Да и я в начале своего трудового пути никак не думала, что станет завод мне близким и родным. Родным – по каким таким признакам? Близким – это еще за что?..

Недавно, в канун тридцатилетия завода, Хабаровский крайком партии провел в Теплоозерске представительный семинар руководителей промышленных предприятий. Речь шла о том, как жить и трудиться в наши дни. Небо над поселком в дни семинара было голубым, улицы – чистыми, а из труб валил светлый, почти невидимый дым. Показуха? Так, как было, к примеру, по соседству – на известковом заводе? Там ждали начальство, что могло при случае и «снять стружку». По этой причине остановили на сутки завод, и все три смены орудовали метлами: доводили до «кондиции». А чистота та, что и шило в мешке... Но, и такая показуха не вымоет неба. А у нас жилищно-коммунальный отдел завода только подкрасил свой недвижимый фонд в салатный цвет, а фундаменты оттенил синью. И после такого туалета поселок еще шире заулыбался, заулыбался во весь ряд своих домов. Вот и все приготовления к семинару. Все, если не считать 6 – 7 предшествующих лет.

Что было? Готовился к закрытию завод, один из ста в отрасли, бесперспективный завод, какие-то полпроцента от общего вала. Поселок как-нибудь пережил бы это закрытие, вернулся бы к земле, поразъехался бы по другим местам. А каково государству, если учесть, что не сопки вокруг Теплоозерска, а буквально золото... Замечательный цемент давать можно!