Жил-был на свете Гэли Гэй, покладистый, безобидный человек. Была у него любящая жена. Жили они тихо, мирно, до тех пор, пока не решили однажды купить на обед рыбы. Пошел Гэли Гэй на базар, и надо же было ему повстречать на своем пути трех бравых солдат английской колониальной армии! О, это были отчаянные ребята! В поисках наживы, денег и выпивки ворвались они в пагоду, но, на их беду, пагода оказалась хитро устроенной ловушкой, и один из солдат стал жертвой козней местного бонзы. Плохо придется этим бравым ребятам, если на вечерней поверке не окажется четвертого из их пулеметного расчета. И тут появляется Гэли Гэй, славный парень, добрый парень, для которого нет особой разницы между «да» и «нет». Действительно, повстречал Гэли Гэй вдову Бегбик, хозяйку солдатского трактира, и поддался ее уговорам - купил у нее огурец вместо рыбы. Солдаты сразу смекнули, что Гэли Гэй - тот самый человек, который им нужен. И Гэли Гэй соглашается заменить на вечерней поверке пропавшего солдата. Так сделан первый, маленький шаг к моральному крушению; так Гэли Гэй, простой мирный обыватель, становится материалом для конструирования «супермена», «машины для убийства».

Трагикомическую историю Гэли Гэя рассказал нам выдающийся немецкий драматург Бертольт Брехт в своей пьесе «Человек есть человек», а Московский театр имени Ленинского комсомола осуществил постановку этой острой и поучительной комедии под названием «Что тот солдат, что этот».

Пьеса «Человек есть человек» была написана Брехтом в 1925 году - до создания «Трехгрошовой оперы», «Доброго человека из Сезуана», «Жизни Галилея». Задуманная вначале как драматическая полемика с колониалистскими произведениями Д. Р. Киплинга, пьеса Брехта переросла чисто полемические рамки, стала острым боевым оружием прогрессивных сил Германии в борьбе против мутной волны фашизма. В образе Гэли Гэя, человека, «почти вовсе лишенного страстей» и ставшего в конце концов одержимым колонизатором-убийцей, Брехт разоблачает социальное нутро обывателя, его мещанскую чувствительность и добропорядочность. Гэли Гэй после его метаморфозы - это прообраз фашистского молодчика, эсэсовца. Не случайно при постановке в Германии этой пьесы Брехта часто возникали обструкции, скандалы и потасовки, инициатором которых была реакционная часть публики, в том числе штурмовики. Но и теперь, спустя сорок лет, эта тема находится на направлении главного удара мировой прогрессивной литературы. В актуальности, своевременности, пожалуй, заключается основное идейно-художественное значение творчества Бертольта Брехта. Каждая его пьеса-притча современна, остра, публицистична, каждое его произведение находит горячий, заинтересованный отклик у зрителя. Поэтому можно только приветствовать появление пьесы «Человек есть человек» на сцене Театра имени Ленинского комсомола.

Постановка любой пьесы Брехта - задача трудная. Такова уж его драматургия - колючая, иносказательная, неожиданная. Когда режиссер понимает автора - победа обеспечена. Перед постановщиком спектакля «Что тот солдат, что этот» народным артистом Грузинской ССР М. И. Туманишвили стояла задача особой сложности. Коллектив театра принял раннюю пьесу Брехта, которой, быть может, еще не хватало мастерства позднего Брехта. Кроме того, несмотря на последовательную прогрессивную направленность комедии, левая печать Германии двадцатых годов, приветствуя в целом пьесу, в то же время упрекала автора в том, что он «не вышел за пределы сентиментального антимилитаризма», что в пьесе нет «отчетливой критики империализма».

Заранее скажем, что в значительной степени все эти «подводные рифы» в спектакле Театра имени Ленинского комсомола режиссером и актерами преодолены. Трудная пьеса Брехта сыграна в отличном ритме, с выдумкой, остро и доходчиво и в то же время беспощадно зло по отношению к ее «героям» - ведь положительных персонажей в комедии, по сути дела, нет.

Главная удача спектакля - это исполнение роли Гэли Гэя талантливым актером Львом Дуровым. В начале пьесы Гэли Гэй-Дуров предстает перед нами как милый, симпатичный человечек с безмятежным взглядом голубых глаз, упоенный своим маленьким счастьем безобидного обывателя. Он очень добр. От него хотят, чтобы он сказал «да»? Пожалуйста. Он говорит «да» и на пять минут становится солдатом. Но колониальной армии нужны такие солдаты, которые всегда будут говорить «да» войне, захватам, насилию, убийству. И начинается «перемонтировка» Гэли Гэя. Л. Дуров великолепно показывает, как в его герое под действием пива, уговоров, подзатыльников, инсценировки продажи армейского слона-всего комплекса «перемонтировки» - просыпается жажда наживы, экстаз торгаша, и наконец страх перед смертью заставляет его отказаться от своего имени, от своего «я», чтобы стать одним из многих тысяч рядовых «томми», несущих разрушение и смерть порабощенным народам. И вот полностью закончено превращение Гэли Гэя. Перед нами исступленный убийца, слепой, послушный автомат империалистической экспансии.

Отлично, с увлечением играют английских солдат Уриа, Джесси и Полли артисты Л. Каневский, А. Ширвиндт и Д. Гошев. То беспечно-веселые, то изворотливые, в сцене расстрела Гэли Гэя, они неожиданно словно сбрасывают маски этаких рубах-парней, и страшное лицо колониализма предстает перед зрителем.

Спектакль не без слабостей. Они относятся и к некоторым исполнителям и к музыкальному решению. Но, пожалуй, главным недостатком нужно считать финал. Постановщик М. И. Туманишвили почему-то решил «исправить» Бертольта Брехта и переделал заключительную сцену пьесы, причем пошел по пути наименьшего сопротивления: в грохоте выстрелов, в свете прожекторов на Гэли Гэя набрасывают..... сеть и таким образом его символически «смиряют». У Брехта финал и страшнее и трагичнее. Гэли Гэй становится самым метким, самым лучшим, самым беспощадным артиллеристом. Выстрелами своей пушки он прокладывает путь колониальным войскам для завоевания новых территорий. Нравственное, социальное падение Гэли Гэя окончательно. Брехт как бы говорит: таков путь и таков конец тех, кто в решающий час истории не может сказать «нет» всему бесчеловечному, что несет империализм.

Драматург своим финалом зовет к бдительности.

Когда Бертольт Брехт создавал свой «эпический театр», он прежде всего думал о зрителе. Брехт хотел, чтобы его пьесы заставляли зрителя делать правильные выводы, принимать необходимые решения и активно действовать в борьбе со злом и несправедливостью.

Прошли годы. Многие народы и страны стали свободными, но жалкие потомки Гэли Гэя еще продолжают творить свои черные дела в Анголе и Конго, Доминиканской Республике и Южном Вьетнаме. И пока не изгнан, не уничтожен последний колонизатор, последний наемник-убийца, люди мира должны быть на страже солидарности и бдительности. Тогда не будет подобных современных метаморфоз. Творчество Брехта помогает в этом людям. Брехт по-прежнему смеется. Он разоблачает, Он обвиняет. Он в борьбе.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.