Светлана Бень. Лидер группы «Серебряная свадьба». В нее влюблены все белорусские музыканты, четверть российских и примерно одна шестая европейских

Костяк «Красных звезд» составляют вокалист Владимир Селиванов и гитарист Евгений Белов. Они встретились в 1993 году и создали вполне невинный коллектив «Хотели утки йоду». Но потом подружились с Егором Летовым и Эдуардом Лимоновым и переименовалась в «Красные звезды», стали ходить в косухах и участвовать в политике. По словам музыкантов, они таким образом мстили – тоже непонятно кому, но это важная часть становления белорусского андеграунда.

«Красные звезды» репетируют каждый день на чердаке панельного дома в районе Уручье. Под крышей, в маленькой студии с обогревателем я насчитала три гитары, один микрофон и часы, остановившиеся без пятнадцати десять. Когда я пришла, группа записывала новый альбом. Вокалист Селиванов перебирал струны акустической гитары, у него были мечтательные серые глаза. Когда я спросила, что он играет, он ответил, что «ничего, это для меня как четки». Чтобы я не задавала лишних вопросов, мне поставили единственную песню группы «Красные звезды» на белорусском языке. Она называется «Без цябе» и звучит как ансамбль «Песняры». У этой песни красивая история. В русской группе «Банда четырех», которая раньше играла вместе с «Красными звездами», был барабанщик по прозвищу Сергушок. Полтора года назад Сергушок умер. После его смерти Селиванов получил по почте стихотворные переводы песен группы «Красные звезды» на белорусский язык.

– До мозга костей москвич выучил белорусский язык и переводил тексты! – с восторгом рассказывал Селиванов. Он хотел меня удивить, но не удивил, потому что лидер группы «Рэха» Андрусь Такинданг вообще афробелорус, причем единственный, кто не только поет, но и думает на мове.

Напарник Селиванова по «Красным звездам» – Евгений Белов. Он записывает партии всех инструментов, кроме барабанов. Белов – это видный мужчина в кедах и полосатых брюках. Он занимается музыкой с семи лет, его сам Ростропович хвалил.

– Каждый альбом «Красных звезд» пишется тремя людьми, – гордо говорит Белов. – А кажется, что их все сорок!

Я спросила, можно ли записать всех музыкантов вместе, и Белов согласился, что в живой записи есть свое обаяние: это легко понять, послушав альбом «Beastie Boys» 2008 года, записанный как концерт. Но в Белоруссии техническая возможность сделать как «Beastie Boys» есть только в студии на белорусском телевидении, а андеграундные группы типа «Красных звезд» туда не пускают так же, как и в клуб «Граффити».

Еще я узнала, как авангардист Селиванов сочиняет тексты. Происходит это таким образом. Селиванов гуляет каждый вечер в Уручье 5–10 километров, записывая образы, которые приходят в голову, в мобильный телефон. Получаются психоделические баллады, которые призваны побороть в людях страх смерти (он живет в шее) и жадность (она живет в желудке). Сам Владимир не боится смерти, а также ничего не ест по средам, чтобы отучить себя от жадности.

На этом наши пути разошлись. Селиванов остался перебирать дальше струны гитары, Белов принялся записывать партию баса, а я отправилась восвояси.

Белорусы любят разделять мир на своих и чужих, вводить правила и официальную идеологию, а еще – сообща ненавидеть друг друга за политическую активность 15-летней давности. Поэтому вся музыкальная культура в Минске до сих пор делится на «эстраду» и «подполье», как это было в Советском Союзе. И когда белорусские продюсеры найдут деньги, а организаторы смягчат правила аккредитации, здешний андеграунд будет растоптан цивилизацией и превратится, как считают и «Кассиопея», и «Красные звезды», в такой же стереотип, как индийский рис или тайские трансвеститы.

Но это будет еще не скоро. А пока белорусские андеграундные коллективы остаются истинными символами страны, приводя в радостное изумление жителей сопредельных территорий и даже дальнее зарубежье. Главный принцип подпольных музыкантов – «мы не ждем перемен». Иначе вся хорошая современная музыка, рожденная в абсурде и сваренная в собственном соку, погибнет.