- Ну да. Я и говорю: - утконос.
- И тройка зеленая?
- Угу...
- И стэк в руке?
- Ну, ну. Вот этот самый. Ты что, знаешь, что ли его?
- Обезьяна ты, Андрей, близорукая. Обернись!...
У забора, облокотившись на решетку, стоял утконос, аккуратно очищая ножичком яблоко и внимательно вглядывался в собеседников.
ДВОЕ ПРОИЗВОДИЛИ на свет человека. Если читатель ждет описания родильного дома, счастливой улыбки матери, первого крика младенца, - он ошибается. «Производимый» человек, в числе примет, имеет уже бороду, усы и 23 года от роду. Все это было достигнуто без затрат на воспитание и образование, - с помощью хлора и лимона.
Лев опускает в тарелку с хлором старый паспорт и стирает из числа живущих девицу Парамонову 45 лет (лицо белое, нос прямой, особых примет нет). Лимон окончательно уничтожает следы чернил. Чистый паспорт переходит к Дене, которая его сушит и вписывает Пречистенского Н. П., 23 лет, усы, бороду и прочее.
В другом углу над шахматной доской Дмитрий строит козни белой королеве.
В комнате душно и накурено. Из открытого окна доносился слабый запах сирени.
Люди молча делали дело. Глубоко, глубоко, под полом демократической контрреволюции, Лев покупал, крал и фабриковал паспорта, нося в груди чахотку и веру в революцию.
Деня делила девятнадцатый год своей жизни между конспиративной квартирой, таежной чащей и мокрым подвалом охранки. Другие - Петьки, Мишки, Маруси, - широко раскрывали глаза под мятым козырьком кепки перед немым взглядом двенадцати дул и молча падали, хватая воздух посиневшими губами.
Петьки, Маруси... Обыкновенные, как миллионы... В свободное время, - шли в бухту плескаться загорелыми телами в зеленоватой воде... ловить крабов... - в кино, - жадно следить за трюками Гарри Пиля и хохотать над ужимками Чарли Чаплина. Вечером, на скамейке млеть под луной и соблазнять прохожих звонкими поцелуями.
Обыкновенные, как миллионы... И звали их просто, - не герои, не мученики, а:
- Комсомолец.
- Коммунист.
Рядом, - Валерий. Шляпа - черная, пушистая, широкополая. Щеки впалые, около губ скорбная складка. Глаза глубокие, ласковые, а в глазах - мировая скорбь, самоанализ и духовные запросы. Был неотразим для слабого пола, но, революционную чистоту блюдя, огорошивал робкий лепет хриплым баском:
- Вечная красота, - в идее... Крапоткин... Себастьян Фор...
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.