Впереди Мария увидела солдатку Филимонову. За подол ее юбки уцепились четверо детей. Пятого Филимонова несла на одной руке. С другой сбегала струйка крови. Витюшка снизу, не мигая, смотрел на Марию и тоненьким, всхлипывающим голоском просил:

— Мама, мама, не надо туда. Не ходи.

У распахнутых дверей сарая стали два карателя. Они сбросили шинели и подсучили рукава.

Каратели штыками подвигали очередь вперед в хлещущую свинцом пасть сарая. Перед Марией Павловой со своими пятью детьми стояла молчаливая Филимонова. Еще ближе к сараю — молоденькие девчонки-беженки. Они падали на колени, умоляли пощадить их. Мария слышала, как в последней мольбе заголосили девчата и повалились на окровавленную солому.

На какое-то время выстрелы прекратились. Их сменили хрусткие короткие удары. Мария схватилась за голову, закрыла глаза, поняв, что это рукоятками пистолетов палачи разбивают головы филимоновских детей.

Сзади Марию больно толкнули в спину. Опять затрещали автоматы, кто-то выкрикнул сзади, и на тот голос кинулся один из стрелявших. Мария упала, прижала к себе маленькое корчащееся тельце и поползла в глубь сарая, подальше от двери. Она шептала: «Витя, Витя...» И все лезла, лезла. Потом остановилась, глянула на ребенка и увидела: не Витя это. Это убитый, филимоновский.

Сарай загорелся, как спичечный коробок. Мария Павлова металась в огне, рядом стучали пули, падали жерди. Она бросилась в дальний, еще не тронутый пламенем угол и начала быстро-быстро зарываться в холодную солому.

...Кутаясь в худую рванинку, Сенька Жаворонок полными ужаса глазами смотрел из кустов, как догорает в ночи деревня. В голове камнем ворочалась мысль: «Зачем, зачем я это сделал! Что теперь будет!» Когда началась расправа, он, было, хотел побежать домой, но страх сковал его. Он не мог встать.

Совсем стемнело. Сенька поднялся, побрел в деревню. Среди пожарища поднимались только ряды черных печных труб. Они почему-то не падали. От токов тянуло сладковатым, таким густым и удушливым смрадом, что можно было задохнуться. Сенька побежал, а через минуту остановился, как вкопанный. Впереди шевельнулась кучка еще тлевшей соломы, и из нее вылезла оборванная, босая женщина.

Как слепая, с запрокинутой головой и протянутыми вперед руками, она шла прямо на Сеньку. Ее губы шептали что-то невнятное. «Сейчас убьет», — испугался он и кинулся в сторону. Женщина прошла мимо. «Тетя Мария Павлова», — с трудом узнал ее Жаворонок.

Женщина шла медленно, но теперь она смотрела по сторонам. Скоро она остановилась, и среди печных труб раздался душераздирающий крик:

— Витя! Нина!.. Где вы!

Сенька изо всех сил пустился к лесу. И сколько он бежал, в ночи все не кончался этот зов.

— Витя... Нина... Где-е...

Жаворонок остановился на поляне. Переводя дух, прислонился к замшелой сосне. Сердце бешено колотилось. И Сеньке казалось, что стук этот отдается на весь лес. Его сейчас услышат и... Он не боялся сейчас ни медведя, ни волка. Он боялся, что услышат немцы.

Робкий, начал падать снег. Легкие хлопья таяли на разгоряченном лице. Постепенно он успокоился и почувствовал, что мерзнет: «Надо идти, все время идти, идти...»

Колени уже не слушались, при каждом шаге подгибались. Сенька увидел на снегу следы и начал ступать по ним. Так было легче. Но тут ему захотелось спать. Встрепенувшись, он присел, рассмотрел след: «Нет, не человек. Шла, похоже, лошадь».

Ели незаметно расступились, и Жаворонок увидел поляну. Посреди ее, припорошенный снегом, серебрился стожок сена, а рядом стояла крупная лосиха. «Теперь я залезу в стог, — улыбнулся Сенька, — и согреюсь».

Увидев человека, лосиха тяжело отпрянула к раскидистому кусту орешника. Но дальше не пошла. Сенька пробрал в сене длинную нору и забился в пыльное тепло. Уже засыпая, он услышал, как к стогу вернулась лосиха. Постояла и начала осторожно жевать сено.

Утром Жаворонок выбрался из стога и увидел свою спасительницу.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.