Как только мы подошли к побережью, в иллюминаторах показалась молочно-серая дымка. Скоро она окутала нас густым ватным покрывалом так, что земля почти совершенно скрылась из вида. Полет предстоял долгий, и Третьяков, уставший после дежурства, заснул, не обращая внимания на оглушительный рев полуторатонного редуктора над головой. На короткое мгновение внизу вдруг открылось море, схваченное у берега ледяной кромкой и отсюда, сверху, кажущееся почти недвижимым. Погода была на пределе. Плановые вылеты в такую погоду не выполняются, только экстренные.

... – Этот маяк должен быть где-то здесь, – прокричал мне в самое ухо бортмеханик Григорий Вагин, – будем крутиться, пока не найдем, – туман, сам понимаешь! – Сказал и полез опять на свою третью ступеньку, там все-таки обзор получше. Экипаж этот был нам знаком: летали уже с ним на вызов. Командовал им Павел Истомин, а вторым пилотом был Володя Гольченков. Все трое бывалые, испытанные севером вертолетчики, знающие область назубок, привычные к здешней непогоде, туманам и ветрам. Истомин, несмотря на молодость, считался одним из лучших пилотов: как-никак одиннадцать лет на севере.

– Передали: ветер усиливается, уже 15 метров в секунду, а у нас предел 18! – кричит Вагин. – Садиться надо и больного брать, а то дадут нам отбой, и будь здоров – полетим домой пустые!

– Вы-то не полетите, – встревает Третьяков, – я Истомина знаю.

Вагин крутит головой.

– Всякое бывало.

Наверное, Вагин намекает на тот случай, когда они два дня искали на полуострове Канин попавшего в беду охотника. Так нашли ведь, пусть не в первый день, но нашли. А нелегкое это было дело, ох и нелегкое: попробуй-ка отыскать человека в тундре, среди болот и кустарника, да еще когда район поиска назван очень приблизительно.

Сообщил о заболевшем его товарищ, сам с трудом вышедший к ближайшему поселку и свалившийся от истощения. Целый день с врачом на борту искал тогда экипаж Истомина охотника. Бессчетное количество раз садился, принимая за человека корягу или неровный валун. Не нашел. На второй день хотели экипаж Истомина заменить другим: ребятам надо было дать отдохнуть, – но Павел настоял: «Разрешите вылет, я там полтундры уже облазил, найду». И нашел.

Нет, пустыми они отсюда не улетят. И мы в который уже раз прорываемся через клочья тумана, пытаясь обнаружить маяк.

Вдруг слева один за другим вспыхивают и плывут по небу два бледно-. оранжевых огня – ракеты. Это значит, услышав шум мотора, люди на маяке обозначают место посадки. Так и есть, едва мы снизились, как буквально в ста метрах от нас открылась макушка маяка, а следом и четыре красных флажка – квадрат вертолетной площадки.

Потом мы долго идем лесом по выбитой в глубоком снегу тропе, по шатким, скользким ото льда мосткам, а над нами крутит и свистит ледяной, колючий ветер. Наш провожатый – подтянутый, румяный парень – объясняет, что больному матросу вроде бы стало лучше, на что Третьяков философски отмалчивается.

Матрос смотрит на Третьякова испуганно, на все вопросы отвечает по-военному: «так точно» или «никак нет». Но у него по-прежнему сильный озноб и головокружение. Третьяков делает ему укол и заставляет выпить полную кружку крепкого, обжигающе горячего чая. И хотя Коля Осиев, так зовут нашего больного, уверяет Третьякова, что доберется до вертолета сам, Валентин Николаевич укладывает его на носилки.

– Это ему только кажется, что он доберется сам, не хочет перед ребятами слабость показывать. Но вообще-то парень крепкий, через неделю будет на ногах, это уж точно.

Мы идем той же тропой через лес, слегка разочарованные тем, что в этот раз не было острых ситуаций и почти не понадобились Третьякову инструменты, взятые им впрок. Но мы идем довольные тем, что Коля Осиев через неделю будет на ногах.

В тот же день вечером заглядываем в последний раз на санавиастанцию – хотелось проститься с людьми, с которыми полторы недели жили в одном очень напряженном ритме, одними тревогами и заботами. Но прощания так и не вышло. Дина Алексеевна Сергеева, дежурившая на станции, не смогла выделить для нас ни минуты, лишь приветливо улыбнулась и продолжила телефонный разговор.

– ...Омегу срочно. Да, по правительственному... В Омеге дайте главного врача районной больницы...

У них и завтра будет такой же напряженный день. И послезавтра тоже. И десятки людей будут готовы вылететь в любом направлении, если кто-то будет нуждаться в их помощи. И не будет конца их волнениям и надеждам, будут только паузы, и те недолгие.

... – Омега!.. Левомицитин вам отправлен...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.