– Ага, ну и верно, надо готовить на всякий случай.

Почти всегда санавиацию беспокоят в критических случаях. Так было и на этот раз. Но сначала из Холмогор позвонили просто посоветоваться.

– У нас тут больной с острым животом, очень слабый, 70 лет. Давление – 110 на 60, пульс – 96. Перенес несколько месяцев назад тяжелую операцию. Как быть?

Дело уже под вечер. Диспетчер связалась по внутреннему телефону с хирургией и попросила срочно разыскать Гусева. Холмогоры ждали на проводе.

Тот пришел и, выспросив все про больного, сказал; чтобы ему перелили плазму, какорбоксилазу, витамины и литер Рингера. А утром вызывали вертолет для направления больного в областную больницу. Потом Гусев сходил в свое отделение, а через час позвонил на санавиастанцию из дома.

– Молчат Холмогоры? – спросил Гусев.

– Молчат пока.

– Да-а. Надо бы взглянуть на больного. Там ведь у них в хирургии одна молодежь осталась.

В голосе его чувствовалось беспокойство.

А следом за ним позвонили из Холмогорской районной больницы и сказали, что, на их взгляд, нужна срочная операция, но сами они начинать ее не рискуют, хорошо бы прислать кого-нибудь из опытных хирургов. Так мы и отправились с Гусевым в Холмогоры, до которых было не более 90 километров по хорошей дороге.

Внезапно впереди, метрах в ста от машины, пронзительно полыхнули два бело-зеленых огонька.

– Лиса! – Водитель сбросил скорость. – Тут по полям зайцев видимо-невидимо, ну, и эти, конечно, шастают.

– Давай, парень, жми, у нас сейчас другие заботы, – пророкотал Гусев, – мы по делам человеческим торопимся.

От чая Анатолий Иванович отказался: «Некогда», – прошел сразу в предоперационную к больному. «Молодежь» – хирург холмогорской больницы Владимир Бушуев двадцати пяти лет и двадцатишестилетний анестезиолог Виктор Заплатин откровенно обрадовались Гусеву, которого знали и любили еще со времен их студенческой практики в областном центре.

Осмотрев больного, Гусев сказал им, что придется сегодня поработать. С трудом нашли в отделении халат его размеров, а пока его подбирали, Гусев разгуливал по ординаторской в майке, диктуя Бушуеву результаты последнего предоперационного осмотра.

Это была трудоемкая и долгая операция. Описывать ее не буду, хотя добросовестно отмечал в блокноте весь ход ее от начала и до конца. Как и в каждой операции подобного рода, в этой были свои критические моменты и технические трудности. Словом, все было как обычно, как в сотнях, тысячах операций врача Гусева. Когда очистили полость от фибрина, сделали томпонаду, чтобы избежать повторного перитонита, то есть когда сделано было все самое основное и больной находился вне опасности, Гусев сказал: «Выздоровеет этот человек и будет благословлять своих спасителей, а мне с ним и встретиться, наверное, не придется. Ведь мы по сути своей пожарные: нужны, лишь когда горит».

Вернулись мы в Архангельск где-то около пяти утра. Всю обратную дорогу Гусев, отгоняя дремотное состояние, веселил нас анекдотами и всякими забавными историями. А через три часа; ему опять надо было возвращаться в больницу.

Бросок на север

Мы летели вдоль побережья в направлении северо-северо-запад. Летели к одинокому маяку, зажигающему свои огни на кромке берега Баренцева моря. По рации оттуда смогли сообщить о состоянии больного только самые общие сведения: матрос, механик по специальности, отравился отработанными парами двигателя.

Отравление такого рода – дело нешуточное, и диспетчер санавиации приняла вызов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.