Палатки стояли, окруженные зарослями кедрача, в центре неширокой горной долины. С трех сторон долину окружали величественные конусы вулканов. Вершина одного из них непрерывно исторгала клубы грязно-серого дыма. Их подхватывал ветер и некоторое время словно бы катил вниз по склону, потом отрывал тяжелые глыбы газа и разминал их в своих упругих ладонях-струях. Они стремительно таяли совсем близко от вулкана и только этим отличались от облаков настоящих, способных часами висеть, приклеившись к склону, примостившись на острие безымянной скалы. Над вершиной второго вулкана, внешне самого сурового и грозного, до половины покрытого снежной шапкой, можно было рассмотреть черный обелиск, колонну, похожую на тонкий, устремленный в небо палец.

— Это память о последнем извержении, — объяснил встретивший нас человек. — Очень вязкую, густую лаву порциями выжимало из кратера, и она не стекала по склонам, а поднималась, не теряя формы, как зубная паста из тюбика. Впрочем, диаметр этого столбика — тридцать восемь метров...

Человек стоял, опираясь на костыль, в наброшенном на плечи широкополом плаще, чем-то похожий на большую серую птицу, опустившую сломанное в битве крыло. Нет, не было безнадежности в этой позе. Скорее — терпеливое мудрое ожидание. Придет-де срок, и я еще взмахну крылом и поднимусь в небо.

Человек протянул нам левую свободную руку и назвал себя:

— Чирков. Толя.

Так мы впервые встретились с вулканологом Анатолием Чирковым.

Потом мы много беседовали с ним — и у вечернего догорающего костра, и ночью в палатке, по горло зашнуровавшись в спальные мешки, и утром, умываясь ледяной водой ручья. Но о чем бы ни шел разговор, Чирков все время поглядывал в сторону дымящейся вершины Авачинского вулкана. Мы знали: там, на вершине Авачи, проходил передний край фронта науки, там были его друзья-разведчики. Ему очень хотелось туда. Ведь он тоже принадлежал переднему краю. Самому переднему.

Вот только одна страничка его жизни — жизни ученого и исследователя, жизни смелого человека, комсомольца шестидесятых годов.

Хорошо астрономам! Время начала и конца затмении, прохождения звезд, встреч планет можно вычислить заранее на сотни и тысячи лет. И если тебе нужно внимательно исследовать какое-либо из этих небесных явлений, ты можешь хорошо подготовиться, продумать опыты, построить специальную аппаратуру, поехать на самое удобное для наблюдения место земного шара.

Плохо вулканологам! Извержения вулканов не предскажешь даже за месяц, даже за день. Они всегда неожиданны. И, чтобы увидеть вблизи извержение, вулканолог должен спешить, бросив начатые работы, чтение лекций, семейные дела. Иначе он ничего не увидит. Иначе он ничего не добавит в ту сокровищницу фактов, из сопоставления которых должна родиться практическая методика предсказания подземной погоды.

...Глубокой камчатской зимой 1962 года началось извержение Карымского вулкана. 19 октября над его вершиной пролетел самолет. Летчик заметил тонкую огненную струйку, стекающую из кратера по склону вулкана, — лавовый поток. И уже 26 октября у подножия огнедышащей горы опустился вертолет. Прилетели вулканологи.

Их было пятеро: руководил группой Генрих Штейнберг, помощником его был Анатолий Чирков. Кроме них, в группу входил вулканолог Миша Федоров, петрограф Олег Волынец и химик Лена Серафимова.

Быстро в укромном месте — чтобы ветром не сдуло — они развернули палатку. Разложили спальные мешки, рюкзаки, зажгли неизменный примус. А когда стемнело, глазам их предстало волшебное зрелище.

Купол — верхняя часть вулкана — был покрыт светящимися в темноте багровыми и оранжевыми пятнами. Над вершиной полыхало зарево. Рокотали глухие взрывы. Из жерла взлетали в черную мглу неба огненно-красные глыбы — вулканические бомбы. Подобно чудовищным ракетам грандиозного фейерверка, они описывали крутые траектории и падали на каменистые склоны горы. Иные тут же раскалывались, огненный камнепад устремлялся дальше, вниз. Другие, оставшиеся целыми, мчались вниз громадными головешками, подпрыгивая на ухабистых склонах, пока не скрывались в заснеженной пропасти или не заклинивались среди скал.

Целую ночь не утихал зловещий каменный фейерверк. А утром люди пошли на сближение с ним. Это не было щекочущей нервы туристской вылазкой, это скорее напоминало продвижение разведчиков под методичным артиллерийским огнем хорошо вооруженного противника. После каждого очередного взрыва, сопровождающегося камнепадом, люди на склоне горы замирали, повернув лица к вершине. Надо было заранее предвидеть путь огненных снарядов и, отскочив в сторону, увернуться от них или, присев под нависающей скалой, пропустить над собой. Поначалу это было даже не очень сложно: быстрая реакция смельчаков уверенно противостояла Методично тупой атаке природы. Только ни на секунду нельзя было ослабить бдительность.

Так под непрерывным «обстрелом» люди шли по склону вулкана. Они работали. Меряли температуру «бомб», застрявших в камнях, радиометром определяли их радиоактивность, брали образцы... Так они дошли до лавового потока. Уже две огненных реки лились из кратера вулкана. А в середине дня и третий огненный поток устремился вниз.

Исследователи разделились. Волынец, Федоров и Серафимова спустились к основанию первого лавового потока. А Штейнберг и Чирков начали подниматься к вершине. Они решили снять на пленку «в упор» первые этапы рождения новой лавовой реки. Это была более ответственная и более опасная задача. Потому и принял ее на себя руководитель группы и его помощник.

Чем ближе к вершине, тем гуще камнепад. Перебегали по одному. Другой ждал, пока его товарищ не находил какое-то безопасное место под укрытием скалы. Лавовый поток был всего в двух метрах от них. Сверху его покрывала серая дымящаяся, остывающая корка. И вдруг произошло неожиданное: огненная глыба упала на эту непрочную корку. Мгновенно обнажилось раскаленное нутро потока. На вулканологов поползла лава. Надо было уходить. Куда? Чирков оглянулся, и в тот же момент сильный удар сбил его с ног.

Последнее, что он видел, — встревоженное лицо Генриха Штейнберга и летящий на него огненно-красный камень. Он успел крикнуть: «Генрих! Камень!»

Чиков упал возле самого потока и сразу почувствовал жар. Боли еще не было. Главное — жгла тревога за товарища. Генриха же удар камня отбросил за выступ скалы.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.