Сила воображения

— Да, мне подумалось, что можно бы...

— Слушай, Джаспер, не окажешь ли ты мне одну услугу?

— Все, что только пожелаешь.

— Когда ты уедешь, разреши мне воспользоваться твоим сочинителем.

— Ну, в общем... Не знаю, Кемп. Видишь ли...

— Мой вышел из строя, а на ремонт у меня нет денег. И вдруг я, представь, получаю заказ. Если бы ты разрешил мне поработать на твоей машине, я бы за неделю-другую выдал достаточно, чтобы отремонтировать свою.

— Ну, в общем, – повторил Джаспер, – понимаешь, я для тебя готов на все. Проси, чего хочешь. Но сочинитель – извини, никак не могу разрешить тебе работать на нем. Я его полностью перепаял. Там нет ни одной цепи, которая осталась бы в своем первозданном виде. И никто во всем мире, кроме меня, не сумеет теперь с ним совладать. А если кто-нибудь и попробует, то или машину сожжет, или себя угробит, или не знаю что еще...

— Но разве ты не можешь меня проинструктировать? – воскликнул Харт почти умоляюще.

— Слишком сложно. Я с ней возился годами, – ответил Джаспер.

Харт ухитрился выжать из себя улыбку:

– Прости, я думал...

Джаспер положил руку ему на плечо.

— Что-нибудь другое – пожалуйста. Что угодно другое.

— Спасибо, – бросил Харт, отворачиваясь.

— Выпить хочешь?

— Нет, спасибо, – ответил Харт и вышел.

Преодолев еще два лестничных марша, он поднялся на самый верхний этаж и ввалился к себе. Его дверь никогда не запиралась. При всем желании никто не высмотрел бы у него ничего, достойного кражи. «И коль на то пошло, – спросил он себя, – разве есть что-нибудь такое, что могло бы представить интерес для других, у этого Джаспера?..»

Он опустился на колченогий стул и уставился на сочинитель. Машина была старая и обшарпанная, она раздражала его, и он ее ненавидел. Она не стоила ни гроша, абсолютно ни гроша, и тем не менее придется на ней работать. Поскольку другой у него нет и не предвидится. Он может подчиняться ей, а может спорить с ней, может ее пинать, может бранить последними словами, а может проводить подле нее бессонные ночи. А она, урча и кудахтая от признательности, будет самонадеянно выдавать необъятные груды посредственных строк, которые никто никогда не купит.

Он встал и подошел к окну. Внизу лежала река, и с судов, пришвартованных у причалов, выгружали бумажные рулоны, чтобы прокормить ненасытные печатные станки, грохочущие день и ночь. За рекой из космопорта, оставляя за кормой слабое голубое мерцание ионных потоков, поднимался корабль. Харт наблюдал за кораблем, пока тот не исчез из виду.

Там были и другие корабли, нацеленные в небо, ожидающие только сигнала – нажатия кнопки, щелчка переключателя, легкого движения ленты с навигационной программой, – сигнала, который сорвал бы их с мест и направил домой. Сначала в черноту космоса, а затем в то таинственное ничто вне времени и пространства, где можно бросить вызов теоретическому пределу – скорости света. Корабли, прибывшие на Землю со многих звезд с одной-единственной целью, за одним-единственным товаром, какой предлагали им земляне, – за чтивом.