Серьезные люди

Нет, никогда не будет Саша злым.

... В 1962 году Сергей Андреевич Преображенский дал свое «добро». Александр Иваницкий вышел на ковер чемпионата мира в Толидо.

Может быть, вам приходилось видеть игру двух гроссмейстеров? Пущены часы. Нужно делать ход. Но его нет. Гроссмейстер, подперев голову руками, весь ушел в себя. Казалось бы, ну зачем сейчас зря время тратить? Это потом, когда перемешаются на доске фигуры, нужно рассчитывать варианты, а для начала двигай любую пешку, и пусть себе голову ломает противник. Нет, и первый ход, многократно обдуманный, снова и снова проверяет опытный шахматист, стараясь найти новинку, выискать что-то неожиданное.

Иваницкий на ковре - тот же гроссмейстер. Он не повторяет начало партий, то бишь схваток, многократно. Он очень уверенно действует в стойке и может сразу же применить подсечку или зацеп ноги противника. Но он же умеет, наподобие лучших турецких борцов, стремительно нырнуть в ноги и, мгновенно выпрямившись, сбросить со своей мощной спины ошеломленного соперника. Иваницкий - тот тип «вольника», который лет пять назад казался лишь теоретически возможным идеалом борца, но на ковре ни разу не встречался. Почему? Да потому, что если хочешь научиться бороться в стойке так, как борются, например, грузинские атлеты, то нужно еще с детства звать «чидаобу» - грузинскую национальную борьбу с ее подножками, подсечками, обвивами и зацепами ног. Потому, что если поставил себе цель «проходить в ноги» столь же стремительно, как это делают турки, и знать все «ножницы» и «канарейки», как весело называют наши борцы один из мощных переворотов в партере, то нужно в совершенстве изучить приемы армянской борьбы «кох», азербайджанского «полета» и многое другое. Все это сразу не дается. Нужны годы, тогда как древнее изречение «учиться никогда не поздно» в спорте неприменимо. Но даже изучить и отработать каждый прием в отдельности мало. Их суммарное количество - это лишь боекомплект, который сам по себе победы не принесет. Нужно звать, когда давить силой, когда необходим стремительный бросок, а еще...

Вы помните, как гоголевская Агафья Тихоновна «вычисляла» для себя «идеального» жениха: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазаровича, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородность Ивана Павловича, - я бы тогда тотчас же решилась».

Если к приемам одного борца да приложить силу второго, да взять немножко от быстроты третьего, - ничего не получится. Нужно искать взаимосвязи в действиях, органически слить их, чтобы одно вытекало из другого, и вот тогда-то появится свой стиль, родится самобытный, непохожий на других атлет.

Среди маленьких, легких борцов такие разносторонние мастера хоть не часто, но все же стали появляться. У нас Али Алиев и Владимир Рубашвили, у иранцев - Хабиби, у турок - Дагистанлы. Но виртуоз среди тяжеловесов? Такого спортивный мир еще не знал.

Недаром, однако, тренером Иваницкого был не только человек большой души, но и умный, пытливый, сам превосходный борец, знающий борьбу во всех тонкостях. Многие часы провел он на ковре со своим воспитанником.

- Саша, ты должен выиграть! Ты сильнее. Ну, давай!

Хамид Каплан - очень сильный и хитрый борец. Если ОН почувствует усталость, а противник еще свеж, то начнет тянуть такую волынку, что только диву даешься: как это он умеет находить причины для отдыха? То наколенник съедет. То шнурок развяжется. То бретелька борцовки порвется. То он морщится, будто его ударили в живот, то и вовсе лежит на краю ковра, и ему делают искусственное дыхание.

Схватка превращается в пытку для противника. Он рвется в бой, он чуть было уже не взял на прием Каплана... А Каплан садится на ковер и бинтует ногу. Через минуту он опять сядет - и только что штопать трико не примется. А турецкие тренеры с вытаращенными глазами, всклокоченными волосами, как на пожаре, будут метаться возле ковра, оглашая зал горестными воплями: - Айяя, Хамид! Айяя, айяя... Нужно иметь нервы из стальных канатов, чтобы стоять в своем углу ковра и невозмутимо взирать на это цирковое представление. А яриться нельзя. Нужно держать ухо востро! Бинты - это бутафория. Развязавшийся шнурок - это тайм-аут, чтобы сбить темп противнику. И зазевайся ты на миг - гибкий, ЛОВКИЙ, поджарый Каплан, у которого, пожалуй, только большая голова от тяжеловеса, а сам он строен и легок как средневес, бомбой влетит в ноги и будто взрывом рванет вверх.

Но во встрече с Иваницким Каплану время тянуть не пришлось. Как говорят борцы, он «полетела сразу же, получив молниеносный мат в три хода: подножка, подхват, переворот с броском. Каплан лежал на спине, Иваницкий стоял над ним как ни в чем не бывало. «Айяя» не было, аплодисментов тоже. Никто не понял, что произошло, никто не верил, что игра уже сделана и можно гасить лампы. И только тогда вспыхнула овация в зале, когда богатырь в красном трико вдруг подпрыгнул, как мальчишка, и, позабыв, что он все-таки не перышко, бросился в объятия к человеку в тренировочном костюме, стоявшему рядом с ковром.

Потом был и Дитрих, яркий представитель старой школы «толкачей», но «толкач», так сказать, прима. Однако вряд ли нужно пересказывать в свое время опубликованные прессой репортажи из Толидо. Иваницкий стал чемпионом мира. Это же звание он завоевал и в следующем, 1963 году, что было уже намного труднее. Ведь в Толидо он был новичком на ковре чемпионата мира.

Конечно, его знали, он участвовал во многих международных соревнованиях, но одно дело - товарищеские встречи, другое - чемпионат мира. Здесь каждый борется до остатка сил, раскрывая все свое мастерство без утайки «на потом». И все же средств к обороне против Иваницкого не нашли и в 1963 году.

Наступил 1964 год, год Олимпиады. Но до выхода на олимпийский ковер перед Иваницким стояла еще одна серьезная задача: завоевать звание чемпиона страны, чего ему ни разу не удавалось. Парадокс? Нет, среди советских борцов, чемпионов Олимпийских игр и мира, он не один такой. В СССР много первоклассных атлетов, и во время встреч на первенство страны дело приходится иметь не с двумя-тремя сильными соперниками, а с пятью-шестью. Тут во многом решает жребий: с кем встретишься в начале соревнований, наберешь ли штрафные очки сразу же, после трудных побед по баллам, или дойдешь с нулем до самых сильных соперников. Есть у Саши Иваницкого друг - тоже Саша. Только фамилия его - Медведь. На чемпионатах мира Медведь в последние годы выступает в полутяжелом весе и дважды завоевывал золотые медали, у себя дома - в тяжелом. Между Сашами в первенствах страны - железная ничья. Но предварительные встречи с другими соперниками несколько лучше проводил Медведь, и звание чемпиона страны принадлежало ему. Нужно было покончить с этой традицией, и Иваницкому предстояло во всех встречах добиваться подавляющего преимущества. Началась борьба не просто за победу - за скорость победы, за темповую борьбу.

Понятие «скоростная выносливость» давно вошло в легкую атлетику. Теперь оно на вооружении наших борцов: Медведя и его тренера Григорьева, Иваницкого и его тренера Преображенского и, разумеется, борцов-классиков, прежде всего олимпийского чемпиона Анатолия Колесова.

Сила плюс многообразие приемов плюс скорость - вот что выделяло их и, как следствие, гарантировало победу. В 1964 году Иваницкий становится чемпионом страны. Осталась еще одна невзятая высота - олимпийская.

Обратившись к техническому протоколу, можно без труда проследить, кого и на какой минуте победил Иваницкий в ТОКИО. Однако, пожалуй, теперь это не самое главное - кого. Когда он был новичком и побеждал чемпионов, это было сенсацией. Теперь он сам был чемпионом, и решающую роль играл характер его действий на ковре, стиль атак, если угодно, - красота и достоинство побед. Разве мы не знаем случаев, когда именитые мастера не атакуют, а отбиваются, стремясь любой ценой не проиграть?

Иваницкий боролся так, как всегда: честно, мужественно, красиво. Его олимпийское золото - высшей пробы.

Очень занятый человек Саша Иваницкий. Даже невозможно представить его в веселой компании беззаботных парней ИЛИ СИДЯЩИМ на укромной скамеечке бульвара под сенью лип. Тяжелый портфель, очки, широкие шаги вечно спешащего человека. Но однажды ехал Саша в метро. На остановке из вагона вышла девушка. Двери уже закрывались, когда какая-то неведомая сила подбросила Сашу. Створки дверей разлетелись как пушинки. Саша догнал девушку.