Тянутся долгие, как вечность, минуты. Взрыва нет. Стерев холодный пот и творя молитву во спасение, пришельцы вылезают из ямы. На фоне бледнеющего неба черной громадой высится искореженный самолет.

Все ясно. Надо срочно уносить ноги. Бежать не медля ни секунды и как можно дальше от самолета, пока не обнаружили, пока не организовали погоню.

Майор, грозно покрикивая на немцев (недаром его провожал в полет сам начальник восточного отдела главного управления имперской безопасности!), быстро выкатывает мотоцикл, втискивает в люльку спутницу И на полной скорости, не разбирая дороги, мчится прочь...

«Только бы выиграть несколько часов времени... Только бы оторваться от этого проклятого вездехода и немцев, которые, спасая свою шкуру, конечно, сразу же все выболтают...»

Мотоцикл петляет по мелколесью, нередко застревая в топкой, болотистой почве. Тогда Таврин, кляня всех на свете, соскакивает с сиденья и, напрягаясь из последних сил, выталкивает коляску. Снова ревет мотор, снова они мчатся, не разбирая дороги.

«Только бы оторваться...»

Наконец они выбираются на какой-то проселок. Таврин пытается с помощью компаса определить свое местонахождение на карте. Он рвется к шоссе Великие Луки – Ржев – Москва, в хорошо знакомые ему места. Он здесь служил. Служил командиром Красной Армии.

Тропой предательства

...Шел 1942 год. Беспримерный героизм и стойкость советских войск давно опрокинули бредовые фашистские замыслы «молниеносной» войны. Разгром немецких полчищ под Москвой, успехи под Ростовом и Тихвином продемонстрировали всему миру могущество нашей армии. Но враг был еще силен, и на всех фронтах шли кровопролитные бои. Советские воины до последнего дыхания отстаивали от гитлеровцев каждую пядь родной земли.

Но среди миллионов истинных сынов Отечества попадалось и «крапивное семя», стремившееся выжить, сохранить свою шкуру любой ценой. Даже ценой предательства. Одним из таких мерзавцев оказался бывший командир взвода разведки Таврин. Его настоящая фамилия – Шило. Шило Петр Иванович, из Черниговской области, 1909 года рождения. Отец – крупный кулак, расстрелянный в 1918 году красными партизанами. Еще в 1932 году в Саратове Шило был арестован за растрату крупной суммы государственных денег, но из-под стражи бежал. Скрывался под фамилиями Серкова, Гаврина, Тав-рина. В 1935 году новое уголовное преступление, арест и очередной побег из тюрьмы. Заметая следы, разъезжает по городам Советского Союза. В 1941 году – призыв в Красную Армию. Северо-Западный фронт. 30 мая 1942 года, находясь с группой бойцов в ночной разведке, умышленно оторвался от них и добровольно, с оружием в руках перешел на сторону фашистов.

Немцам заявил, что он сын полковника царской армии, репрессированного органами Советской власти, выдал все известные ему военные сведения и изъявил желание верой и правдой служить фюреру.

Вскоре как активный член антисоветской так называемой «Русской трудовой рабочей партии», занимавшейся провокационной работой в лагерях военнопленных, Таврин попал в поле зрения фашистских разведорганов. В течение года он тщательно проверяется на провокаторской, агентурной работе во многих лагерях и даже в Венской тюрьме. Досье агента с кличкой «Политое» заполняется положительными отзывами. Офицеры гестапо особенно подчеркивают его инициативность, иезуитскую сноровку и прирожденный нюх провокатора.

Прикидываясь то крупным советским командиром, то политработником, то сотрудником органов госбезопасности, якобы выполняющим «специальное задание», умело легендируя свою «героическую» деятельность на фронте и в немецком тылу, Таврин втирался в доверие к советским военнопленным и усердно выявлял коммунистов и командно-политический состав, своевременно предупреждал гитлеровцев о готовящихся побегах из лагерей. Пытаясь выслужиться, Таврин не гнушался и прямыми провокациями: подбивал отдельных военнопленных на побег, а затем, в последнюю минуту, предавал их лагерному начальству. О Таврине становится известно в Берлине. Он взят на особый учет в гестапо.

В июле 1943 года в Венской тюрьме после очередного успешного предательства Таврин официально вербуется ответственным сотрудником главного управления имперской безопасности штурмбанфюрером Штайнером «для выполнения специальных, особой государственной важности акций». Через некоторое время его доставляют в Берлин.

В гестапо

Его, рядового агента, в Берлин!

Таврин польщен до глубины души такой честью. С радужными надеждами отбывает он из Вены. В голове предателя одна за другой возникают корыстолюбивые картины. Вот он прибывает в Берлин... За заслуги перед «великой Германией», особенно за усердие в Венской тюрьме, его принимает высокое начальство... Возможно, обергруппенфюрер Кальтенбруннер... Тогда могут дать орден... Произведут в офицеры... Пошлют куда-нибудь начальником полиции или гестапо – в лагерь, в тюрьму, на захваченную советскую территорию... Уж там бы он развернулся, показал бы, на что способен...

Таврин прибыл в Берлин и в тот же день был доставлен к начальнику восточного отдела главного управления имперской безопасности – оберштурм-банфюреру Грейфе. Долгая беседа с глазу на глаз. Эсэсовец подробнейшим образом опрашивает Таврина – уточняет биографические данные, причины и обстоятельства измены, детали агентурной службы в лагерях и тюрьмах. Таврин, не жалея красок, клевещет на Советскую власть и Красную Армию, заявляет о своей ненависти ко всему советскому, клянется в преданности фюреру и «великой» германской империи. Грейфе внимательно слушает Таврина. Временами он листает пухлое дело с броской наклейкой «Секретный агент Политов» и перечитывает подчеркнутые цветными карандашами описания его «заслуг». Грейфе еще раз прицеливается на этого субъекта... Идея, которую предложили Скорцени и Кальтенбруннер и которую одобрил Гиммлер, требует большой осмотрительности... Должен быть найден не только проверенный на конкретных, «боевых» делах, смелый, находчивый, инициативный агент. Это должен быть агент, предельно ясно понимающий, что любая его встреча с советскими чекистами – при захвате ли с поличным, или добровольной явке с повинной – верная и неизбежная смерть. Только при таком условии можно начинать материализацию идеи. Но «Политов», кажется, вполне отвечает этим требованиям: уголовный преступник, изменник, провокатор...

Грейфе утверждается в своем решении. Он говорит о победах немецких войск на фронтах, о близком разгроме Красной Армии, о мировом господстве арийской расы; он с немецкой аккуратностью перечисляет факты деятельности Таврина и ее результаты – десятки раскрытых групп, сотни советских людей, отправленных на виселицу, под пули, в газовые камеры. Подчеркнув тем самым его особые заслуги перед рейхом, он прочит агенту большую карьеру...

Таврин следит за каждым движением оберштурмбанфюрера, ловит каждое его слово.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.