Mоря здесь еще не было. До него оставалось километров пятьдесят вниз по реке, не меньше, но дыхание его уже угадывалось повсюду в этом веселом и шумном портовом городе. Обнимая, обхватывая двумя рукавами длинный, похожий на опрокинутую плоскодонку остров, пронзительно сияла река, переливаясь под чистым солнцем, слепила, будто не вода текла в ее берегах, а жаркое серебро. Дымя и погукивая, сновали по ней юркие буксирчики, торпедами проносились элегантные глиссеры, дремали, приткнувшись друг к другу, целые караваны барж. И гремел, громыхал совсем рядом огромный порт, к причалам которого жались десятки разнокалиберных, разномастных судов. Ворочали жирафьими шеями портовые краны, лязгало что-то, шипело, посвистывало кругом, и, норовя перекрыть всю эту индустриальную разноголосицу, чей-то голос в репродукторе все звал и звал какого-то товарища Косицына. Ветер относил, полоскал над речным простором обрывки слов, но голос был настойчив и требователен:

– Товарищ Косицын! Товарищ Косицын, срочно зайдите в диспетчерскую!

...Игорь распахнул дверь с прибитой дощечкой «Диспетчер порта». В небольшой комнате, с пультом и микрофоном на столе, шла яростная перепалка: двое мужчин наседали друг на друга, не обращая внимания на Игоря.

– Ты, Косицын, все норовишь словчить! – кричал небритый, хмурый диспетчер. – Чем ты лучше других, скажи?

– Да не лучше, Михалыч! – защищался Косицын. – Эта чертова тара вот где сидит у меня! – Он хлопнул себя по крутому загривку. – Ребята, как негры на плантациях, выматываются на ней. Загрузи да разгрузи – это тебе не фунт изюма. Рейс из-за нее в полтора раза удлиняется. А стоит гроши!

– Чудак ты, Костя, честное слово, – устало улыбнулся диспетчер. – Ведь погрузил уже тару? Погрузил. Надо доставить ее на базу? Само собой. Так чего ж ты авралишь?

– Не каждый раз вешать ее надо на мою шею, – набычился Косицын.

– Ну, знаешь! Ты прошлым рейсом брал? Слепнев брал, а ты порожняком ушел. А позапрошлым? Опять же не ты, а Чередниченко.

– А перед этим? – не сдавался Косицын. – Три рейса подряд по три тыщи ящиков. Пушкин, что ли, брал?

– Пошевели мозгами. Эх ты, капитан... Осень на носу. Станет река – лазаря петь будем? Тару скорей надо забросить на базу. Пустым с этого дня никого не выпущу. Даже самого господа бога! – Диспетчер пристукнул ладонью по столу. – Ладно, будем считать – потравили. Все, Костя, отваливай! – И, повернувшись, увидел вдруг Игоря, стоявшего с портфелем в дверях: – А вы к кому, молодой человек?

Игорь подал документ.

– Так, так, значит, лектор... Чем могу служить, э-э... – диспетчер заглянул в удостоверение, – товарищ Матушкин Игорь Сергеевич?

– Я только что с поезда. Помогите в Южную экспедицию добраться. Времени у меня в обрез. – Игорь с надеждой смотрел на его небритое лицо.

– На какую же тему собираетесь читать? – с любопытством спросил вдруг диспетчер. – Если не секрет, конечно?

– Да какой же секрет, – улыбнулся Игорь. – На одну из самых вечных: о науке и религии.

– В Южную судно пойдет только через три дня, – сказал диспетчер.

– Нет, нет. Это слишком поздно.

– Тогда так. Давайте-ка с Косицыным вот до таровой базы. Там его «Мичуринск» разгрузится и пойдет за рыбой к восточному промыслу, а вы с попутным сейнером легко доберетесь до Южной. Они часто заходят за тарой.

– Ни, ни и ни! – сразу же взвинтился Косицын, глубже, как перед дракой, натягивая мичманку. – Ни одного места нету: радиста-стажера беру – раз, боцмана с «Конотопа» из отпуска – два, и своих десять гавриков. Куда же я товарища интеллигента положу? На клотик?

– Человеку лекцию надо читать, – доказывал диспетчер. – О науке и религии. Срочно, ты понимаешь? Косицын чертыхнулся:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.