Рассказ

В десять часов вечера утих наш проклятый коридор. В блаженной тишине родилась у меня жгучая мысль о том, что исполнилось мое мечтание, и бабка Павловна, торгующая папиросами, умерла. Решил это я потому, что из комнаты Павловны не доносилось криков истязуемого ею сына Шурки.

Я сладострастно улыбнулся, сел в драное кресло и развернул томик Марка Твена. О, миг блаженный, светлый час!..

…И в десять с четвертью в коридоре трижды пропел петух.

Петух – ничего особенного. Ведь жил же у Павловны полгода поросенок в комнате. Вообще Москва не Берлин, это во-первых, а во-вторых, человека, живущего полтора года в коридоре № 50, не удивишь ничем. Не факт неожиданного появления петуха испугал меня, а то обстоятельство, что петух пел в десять часов вечера.

– Неужели эти мерзавцы напоили петуха? – спросил я, оторвавшись от Твена, у моей несчастной жены.

Но та не успела ответить. Вслед за вступительной петушиной фанфарой начался непрерывный петушиный вопль. Затем завыл мужской голос. Захлопали все двери, загремели шаги. Я кинулся в коридор.

В коридоре под лампочкой, в тесном кольце изумленных жителей знаменитого коридора, стоял неизвестный мне гражданин. Ноги его были растопырены, он покачивался и, не закрывая рта, испускал этот самый исступленный вой, испугавший меня.

– Так-то, – хрипло давился и завывал неизвестный гражданин, обливаясь крупными слезами. – Очень хорошо поступаете! Так не доставайся же никому! А-а-а!!

И с этими словами он вырывал перья из хвоста у петуха, который бился у него в руках.

Павловна, Шурка, шофер, Аннушка, Аннушкин Миша, Дуськин муж и обе Дуськи стояли кольцом в совершенном молчании и неподвижно, как вколоченные в пол. Квартхоз квартиры № 50 Василий Иванович криво и отчаянно улыбался, хватая петуха и пытаясь вырвать его у неизвестного гражданина.

– Иван Гаврилович! Побойся Бога! – вскрикивал он, трезвея на моих глазах. – Никто твоего петуха не берет, приди в себя!

Я опомнился первым и вдохновенно выбил петуха из рук гражданина. Петух взметнулся, затем снизился и исчез за поворотом, где была Павловнина кладовка. Гражданин мгновенно стих.

Случай был экстраординарный, и лишь поэтому закончился для меня благополучно. В гробовом молчании разошлись все обитатели самой знаменитой квартиры в Москве. Неизвестного гражданина квартхоз и Катерина Ивановна под руки вывели на лестницу. Обессилевшего петуха Павловна и Шурка поймали под кадушкой и тоже унесли.

В два часа ночи квартхоз выбил все стекла, избил жену – и свой поступок объяснил тем, что она заела ему жизнь. Население квартиры дрогнуло и вызвало председателя правления. Председатель явился немедленно. Блестящими глазами посмотрел на посиневшую Катерину Ивановну и сказал:

– Удивляюсь я тебе, Василь Иваныч. Глава дома – и не можешь с бабой совладать.

В три часа ночи явился Иван Сидорович. Публично заявляю: если бы я был мужчина, а не тряпка, я выкинул бы Ивана Сидоровича вон из своей комнаты. Но я его боюсь. Он самое сильное лицо в правлении после председателя. Может быть, выселить меня ему и не удастся, но отравить мое существование он может совершенно свободно.

– Драссс... гражданин журн...лист, – сказал Иван Сидорович, качаясь, как былинка на ветру. – Я к вам.

– Очень приятно.

– Я насчет эсперанто… Заметку бы написать… Желаю открыть общество… Так и написать. Иван Сидорович, эсперантист, желает, мол…

Не знаю, что он прочел в моих глазах, но только вдруг съежился и промолвил:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.