ОДНИМ из великолепнейших моментов I Всероссийского съезда РКСМ, десять лет тому назад, было прибытие приветственной телеграммы съезду от Союза свободной социалистической молодежи Германии, подписанной Карлом Либкнехтом. С этого момента РКСМ вступил в живой контакт с революционной рабочей молодежью Запада.

Однако, изгнание представителей советского правительства из Германии и последовавшая за ним блокада Советской республики оборвали эту первую нить международного сотрудничества коммунистической молодежи. Но не только РКСМ был тогда изолирован от других союзов молодежи; на некоторое время были прерваны все связи, существовавшие во время войны между организациями революционной рабочей молодежи разных стран. Бюро интернационального объединения социалистических союзов молодежи бездействовало с конца 1918 до лета 1919 года. Секретарь бюро тов. Мюнценберг был выслан из Швейцарии. Он с присущей ему энергией взялся за работу в Германии, начал снова издавать орган объединения «Интернационал Молодежи» и подготовил новое заседание бюро, первое после перемирия. Но уже в декабре 1918 г. Мюнценберг опять сидел в тюрьме, на этот раз в тюрьме новоиспеченной Германской республики. Оставшиеся в Швейцарии с материалами международного бюро, тов. Тростел и Арнольд не решились действовать.

Обо всем этом мне пришлось докладывать в ЦК РКСМ, когда я в апреле 1919 года прибыл в Москву в качестве беженца из Баварской республики и делегата Союза свободной социалистической молодежи (впоследствии Германского комсомола).

За месяц до моего приезда в Москве заседал международный коммунистический конгресс, на котором был основан III Коммунистический Интернационал. Что должна была, в связи с этим, делать революционная рабочая молодежь?

Для нас не было сомнений в том, что союзы революционной молодежи должны были последовать примеру взрослых и создать свой Коммунистический Интернационал молодежи.

На заседании ЦК мы скоро договорились о принципах: новая организация - КИМ - не должна быть шатким «объединением», должна стать крепким централизованным интернационалом. Она должна была охватить только те союзы молодежи, которые выполняли во время империалистической войны свои международные обязанности и становятся безоговорочно на платформу коммунизма.

Этими принципами (одобренными Исполкомом Коминтерна и, если я не ошибаюсь, получившими санкцию тов. Ленина) руководилась комиссия, созданная для разработки деталей этого предприятия. В состав комиссии вошли тов. Чичерин (старый и верный друг КИМ), тов. Клингер от ИККИ, тов. Л. Шацкин и я. Мы рассмотрели два документа: проект программы действий, составленный тов. Шацкиным и проект декларации об основании КИМ, порученный мне. Детально проработана и одобрена была только программа; специальную декларацию об основании новой организации решено было не выпускать.

В начале мая из Будапешта на аэроплане в Москву прибыл Либор Самуэли, один из деятелей Венгерской советской республики. С ним договорились созвать международный конгресс молодежи в столице красной Венгрии - Будапеште. По этому вопросу имел также место обмен радиотелеграммами с ЦК Венгерского комсомола, который взял на себя приглашение западных союзов.

Все шло хорошо. ЦК избрал делегатом на съезд тов. Шацкина и его заместителем меня. Вооруженные проектами программ и организационными директивами, мы готовились к поездке. Тов. Шацкин должен был ехать через юг, проезжая петлюровскую Украину и Румынию; мне выпала дорога через Литву, Берлин и Вену. На дороге каждый из нас должен был передать союзам соответствующих стран приглашение на конгресс и везти их делегатов с собой в Будапешт. Тов. Шацкин уехал уже в Киев. Тут радио принесло печальную весть: в Будапеште произошел контрреволюционный переворот. Город в руках белых. Пришлось быстро изменить наши планы. Местом созыва конгресса была избрана Вена. Когда я в середине августа прибыл в Берлин, картина рисовалась немного иначе, чем мы предполагали в Москве. Мюнценберг был уже на свободе. Вместе с ЦК Германского союза он уже предпринял шаги к восстановлению интернационального объединения. Было решено созвать предварительное совещание в Вене. Сообщив обо всех мероприятиях по созыву конгресса, которые предпринял РКСМ, я согласился с планом берлинских товарищей, отчасти совпадавшим с нашими предложениями. Мы отправились в Вену.

Шацкина в Вене не оказалось. В Венгрии свирепствовала белая реакция. Мы были все очень обеспокоены за судьбу делегата РКСМ. Ждать ли его? Наше положение в Вене было весьма непрочное; каждый день угрожал нам арестом, надо было действовать. Мы устроили заседание подготовительного комитета международного конгресса юношеских организаций.

На первом же заседании оказалось, что по важнейшему ПУНКТУ О составе конгресса у нас были разногласия. Речь шла о том - пригласить ли или нет «Союз австрийской рабочей молодежи». Этот союз, создавший впоследствии так называемый «двухсполовинный» Интернационал молодежи, отказался в 1915 г. послать своего представителя на знаменитую Бернскую конференцию и не участвовал во время войны в международных выступлениях Интернационала молодежи. Поэтому оппозиционные элементы внутри союза, с т. Коригонер и Р. Шиллером во главе, основали новый Коммунистический союз молодежи Австрии. Ясно, что представитель этого подлинно - революционного союза протестовал против приглашения центристов.

В этом положении пришлось провести директивы РКСМ. От имени РКСМ я поддержал точку зрения австрийских комсомольцев, к которым присоединился также делегат Польского союза, тов. Стах. В первый день не было принято решения по этому вопросу. На другой день позиция РКСМ укрепилась. Когда я утром зашел в секретариат партии, меня ждал там сюрприз: в комнату вошел молодой человек с дикой бородой, в котором я, однако, несмотря на оборванный и грязный вид, скоро узнал Лазаря Шацкина.

Со дня его присоединения к нам политическое руководство подготовкой и работой конгресса перешло в наши руки. Было не всегда легко провести точку зрения РКСМ. В вопросе о приглашении австрийских центристов мы должны были прибегнуть к угрозе ухода с конгресса в случае их участия. Но на нашей стороне была кроме авторитета советского комсомола правильность наших позиций, и нас все время поддерживали представители Польского, Венгерского и Австрийского коммунистических союзов молодежи.

Подготовительный комитет не успел окончить свою работу в Вене. На другое утро после приезда Шацкина мы все были арестованы и очутились через несколько дней на немецкой территории. Но работа продолжалась в строго нелегальных условиях и в Германии. Было решено созвать конгресс в середине ноября в Берлине.

Шацкин по памяти восстановил текст проекта программы КИМ, одобренный в Москве (я в это время сидел в тюрьме в Швейцарии, где я был арестован в конце сентября на пути во Францию и Италию для приглашения их представителей). Этот проект был положен в основу так называемой «берлинской программы» КИМ, действовавшей до II конгресса КИМ в 1921 году.

Вокруг этой программы разыгрались последние бои, в которых нам пришлось отстаивать точку зрения РКСМ. Спор шел по трем вопросам: по вопросу об определении наших врагов в рабочем движении, по вопросу о лозунге всеобщего разоружения и по вопросу об отношении КИМ к Коминтерну. Во всех трех вопросах нам удалось провести линию РКСМ. Таким образом, окончательный текст берлинской программы содержал все то, что было принято в комиссии ЦК РКСМ.

Уже на 1 конгрессе КИМ РКСМ идейно руководил мировым коммунистическим движением молодежи.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.