Прежде всего я обратился к Луначарскому. Он не только одобрил эту идею, но и согласился выступить с основным докладом на тему «Интеллигенция и народ».

Зная, что Александр Блок еще до Октября выражал свое сочувствие большевикам, за что подвергался ожесточенным нападкам своих бывших соратников, особенно Зинаиды Гиппиус, я отправился на Офицерскую улицу, где в то время он жил. Я объяснил подробно основную цель митинга и просил согласия поэта участвовать в нем. Он сразу без всякого колебания разрешил поставить свое имя на афише. Я торопился, но Блок со свойственной ему обаятельной простотой задержал меня и начал говорить о судьбах России. К сожалению, я тогда не имел времени полностью записать его слова, но хорошо помню, что в противоположность многим тогдашним «пророкам» он считал Октябрьскую революцию подлинно народной. Больше того, считал, что с этой революцией открывается и новая страница в истории человечества. Он очень тепло и задушевно говорил о Ленине, расспрашивал меня о Луначарском.

Я вышел из его квартиры окрыленным и подумал: ведь Блок не только один из самых лучших русских поэтов, он один из самых благородных и объективно мыслящих интеллигентов. Неужели же колеблющаяся часть интеллигенции не пойдет по его стопам? Кроме А. В. Луначарского и Александра Блока, согласились выступить Всеволод Мейерхольд, Сергей Есенин, художник Петров-Водкин...

Вскоре после заключения Брестского мира (еще до его ратификации IV Чрезвычайным Всероссийским съездом Советов) в десятых числах марта 1918 года Советское правительство переехало в Москву, которая вновь сделалась столицей государства. Петроград и Петроградская область были объявлены «Северной Коммуной». А. В. Луначарский, оставаясь на посту наркома просвещения, не покидал Петрограда. В Москве его заместителем была Н. К. Крупская. Осуществлять связь наркома с наркоматом, по мысли Луначарского, должен был я – в должности секретаря-корреспондента».

В марте я выехал в Москву в настолько переполненном поезде, что всю дорогу мне пришлось просидеть почти неподвижно на одном месте.

Запомнилось первое знакомство с Н. К. Крупской.

Наркомпрос РСФСР помещался тогда в бывшем Катковском лицее на углу Остоженки и Садовой, невдалеке от Крымского моста.

После приезда в Москву я пришел в Наркомпрос знакомиться с делами и повидаться с зам. наркома Н. К. Крупской, к которой у меня было письмо от А. В. Луначарского.

Был яркий, солнечный день, весна уже входила в свои права, снег таял. Я еще не совсем оправился от утомительного путешествия и, сидя в кабинете Крупской и разговаривая с ней, вернее, слушая все то, что она считала нужным передать Луначарскому (мне предстояло этой же ночью говорить с ним по прямому проводу из Кремля), очень волновался и боялся упустить что-нибудь существенное. Наблюдательная и чуткая, Надежда Константиновна сразу заметила мое утомленное состояние и, быстро закончив деловую часть беседы, начала расспрашивать меня о Петрограде, об Анатолии Васильевиче, о дороге. Когда я рассказал ей о переполненном поезде, она улыбнулась и сейчас же спросила, где я остановился, где питаюсь.

Мы условились о ежедневной встрече в Наркомпросе, и я вышел.

Тут же ко мне подошел один из сотрудников Наркомпроса и спросил, какое впечатление на меня произвела Крупская. Я был несколько удивлен. Мне показалось странным, что это может кого-то интересовать. Видя мое недоумение, он спросил:

– А вы знаете, с кем вы беседовали?

Я еще более изумился новому вопросу и ответил тоном, в котором проскользнуло нетерпение:

– Как же я мог не знать, что я говорил с Крупской.

Чувствуя, что я его не понимаю, он, смущенно улыбаясь, пояснил:

– Ведь это жена Ленина.

Тут только я понял, в чем дело и чем был вызван его вопрос.

От этого сотрудника я впервые узнал, что Н. К. Крупская – жена того Ленина, имя которого было на устах всего мира.

Таким я запомнил Брюсова

В

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.