Очереди никогда не радуют сердца советского гражданина. Казалось бы, и автору не следовало радоваться, когда он наткнулся в Москве на две очереди свежего происхождения. Не следовало... если бы они не оказались явлением радостным.

Однажды автор спускался к реке по Лаврушинскому переулку, и взгляд его приметил хвост, протяжением в четверть километра. Это выходные москвичи стояли в очереди, чтобы попасть в Третьяковскую галерею. Они терпеливо ждали возможности войти в палаты тихого Левитана или яркого Малявина.

Вторую замечательную очередь автор увидал на Петровке. На втором этаже огромного универмага Мосторга, в музыкальном отделе, сидели терпеливые покупатели. Автор испытующе взглянул на полки и выхоленные витрины. Нет, всего было в достатке. И пионерские горны, и «друг - гитара», и баян, на котором красовалось столько кнопок, что они повергли бы в зависть владельца рекордной кавказской рубахи. Оказалось, что терпеливые люди ждут пианино и роялей, что они уже «изжили этап» балалаек и гитар и без пианино покидать поле битвы не намерены.

Автор вспомнил невольно тот год, когда он приехал в столицу военного коммунизма. На Виндавском вокзале он привязал свои салазки с картошкой к буферу трамвая и на этом прицепе пересек весь город. Автор поселился в Доме молодежи и здесь познал, что рояль в прошлые века использовался очень нерационально, что в этой черной глыбе как в неисследованной скале таятся новые богатства и возможности: во - первых, на рояле чрезвычайно удобно спать; во - вторых, он заменяет чертежный стол, и, наконец, вряд ли Иоганн Бах или Римский - Корсаков знали, что рояль - прекрасный спортивный снаряд. Читатель мог заметить, что когда он нажимает левую, «тихую» педаль, клавиатура поддается вправо. На этом открытии и была основана новая атлетическая игра. Рояль стал силомерам: один из наших орлов нажимал педаль, другой, уцепившись пальцами за черные клавиши, удерживал клавиатуру.

Жизнь любит подшутить над нами, и надо же было именно изобретателю рояля - силомера окончить консерваторию по классу проф. Неменовой - Лунц и остаться в научном институте при Консерватории как талантливому музыканту - исследователю. Его партнер по игре заведует электрохозяйством крупнейшей кондитерской фабрики Москвы. Недавно он купил рояль. Отмыв следы изоляции с рук, он бережно поглаживает белые клавиши, и гром шопеновского «Полонеза» катится по коммунальной квартире. Новые годы - новые игры, а молодой электротехник огреет так, что даже его сосед, неумолимый профработник, услышав за стеной знакомый аккорд, напевает голосом затухающего примуса: «Цветок душистых прерий...»

Когда универмаг Мосторга впервые показал свои витрины, думали ли его хозяйственные родители, что пианино и рояль вдруг окажутся предметами правой необходимости? Двух - трехтысячные инструменты раскупают как яблоки. Еще не успеют снять с привезенного «беккера» дорожный плащ, не успеет настройщик подтянуть струны, - a любители музыки уже обступают инструмент. Партию в двадцать пианино расхватывают обычно в полчаса, их покупают без раздумий и сожалений. Если бы не кодекс Мосторга, запрещающий продавать инструмент без настройки, покупатель не дал бы пианино взобраться на второй этаж магазина. Их выхватывали бы прямо из вагона и везли домой как долгожданных и любимых родственников. Со дня открытия универмаг отпустил 125 инструментов, среди них 10 роялей. Мог бы продать вдвое - втрое больше.

Роялю долго приписывалась реакционно - упадочническая идеология. Не даром при первом выступлении футуристов Бурдюка, Маяковского и Каменского в знак их презрения к буржуазной культуре над эстрадой болтался повешенный вверх ногами рояль. Лет десять назад, перед первой олимпиадой гармонистов, некие горе - теоретики возвестили, что именно гармошка - истинно пролетарский инструмент, призванный сменить буржуазный рояль. Однако трудящиеся Ивановы, Петровы, Сидоровы, наконец ставшие распорядителями своей судьбы, не вняли этому голосу. Один из этих Ивановых и пригласил автора навестить своего нового, чернокожего члена семьи - пианино - Григорий Герасимович Иванов не выигрывал десяти тысяч по займу. Он, Иванов, попросту был старательным и честным рабочим, он планировал свой личный бюджет. И подобно своему государству креп и обогащал свою жизнь один из тех Ивановых, которых десять тысяч человек в одной Москве. Когда Иванову привезли из Мосторга пианино и оно, окруженное стайкой ребят, протискивалось в дверь, соседи восторженно ахнули.

Сам Григорий Герасимович - меньше всего музыкант. Он прекрасно дирижирует симфонией станков на 3 - й трикотажной фабрике, его натренированное ухо шутя ловит любую фальшивую нотку в басе мотоциклетного мотора, но с фортепьяно он раньше просто боялся знакомиться. Теперь же этот инструмент целиком принадлежит ему, кадровому пролетарию, механику капитального ремонта станков. Григорий Герасимович подымает крышку инструмента - и в ответ на улыбку белых клавиш расплываются три ответных улыбки членов его семейства.

Иванов получает 350 рублей и до десятка премий в год. Шесть лет назад он купил себе старый, изношенный мотоцикл «рудж», переделал коробку скоростей и винтик на винтиком обновил всю машину. Сейчас в коридоре, прислонившись к стене, дремлет превосходный мотоцикл. Осенью отец отвел свою глазастую Тоню в музыкальный техникум, у нее нашли задатки пианистки, даже приняли, но потом заявили:

- Мы вынуждены отказать. У вас нет своего инструмента, а без домашней работы музыкальное образование немыслимо.

- Не беда, - утешал Антонину Григорий Герасимович, - добудем и пианино.

И вот черный жилец поселился на почетном месте. Тонины пальцы, заикаясь, выбивают пока легкие гаммы из «Школы Бейера», а отец поджидает тот день, когда под созревшей рукой музыкантши инструмент сверкнет красками Римского - Корсакова, Шуберта, Шопена. Карандаш отца подсчитывает: «В 1915 г. я получал 30 рублей - инструмент стоил 700. Даже откладывая половину своего заработка, я смог бы купить пианино лишь через 4 - 5 лет». Теперь вместе с Тоней все семейство приобщается к музыке...

Одному из черномазых «беккеров» достался трудный путь. Дом, в который он ехал, был обрыт траншеями и завален баррикадами Метростроя. К дому на Чудовке, где жила семья Усковых, подползала трасса первой линии метро. Свое пианино Усковы уже обжили: оно, обыгранное Антониной Степановной, потеряло первоначальный холодок и глуховатость тона, стало теплее, мягче. Товарищ Усков - руководитель курса Военно - инженерной академии, за плечами у него десять лет ночевок по границам Союза, и Василий Николаевич сулит своему «беккеру», связавшемуся с военной инженерией, жизнь бродячего музыканта.

Усковыми инструмент куплен тоже не вдруг, не в порядке счастливого и случайного происшествия. Тысяча рублей премии, 450 из кассы взаимопомощи, разные экономии и сбережения сложились в 2240 рублей, составляющих цену пианино. И по вечерам над притихшим Хамовническим плацем звучит четкий Григ и добродушный Шуберт, отлично ужившиеся рядом с учебниками фортификации и полевыми уставами. Сидя с Усковыми, автор вспомнил своего начальника военной школы двадцатого года, честного служаку, стреляного воина, который из музыки предпочитал духовую, но ставил непременное условие, неизвестное ни одному знатоку контрапункта: «Трубы должны быть начищены и блестеть как «проклятые». Без этого, по мнению начальника, не могло быть ансамбля.

Но духовикам и баянистам приходится потесниться и в казарме. Сегодня пианино покупают механик и профессор, завтра за ними придут на Петровку комвзвода я работяга - колхозник. Пианино хозяйственно привяжут к тачанке или к телеге; хозяин, покосившись на зеленый, кошачий глаз светофора, тронет вожжи и «беккер» поедет на новоселье. А раз приедет пианино, то неизбежно начнется выселение «сербияночек» и другой музыкальной дешевки. Недаром недавно колхоз - вики спрашивали руководителя нашего радиовещания Платона Михайловича Керженцева, почему в колхозных радиопередачах дают только Грига: у них в деревне его уже знают и играют на всех балалайках.

Пианино дешевле первоклассного баяна, который в цене идет наравне с малым кабинетным роялем. Брат механика Иванова, рабочий фабрики Москвошвея, сменил стол закройщика на пюпитр музыканта. Он играет в первом симфоническом оркестре баянистом, а купленный им баян стоил 3500 руб. Да, Шуберт и Чайковский переменили квартиры: из аристократических замкнутых особнячков Поварской и Пречистенки они перебрались в Ленинскую слободу и Фрунзенские казармы, к «Фрезеру» и «Шарику». Равнодушные ломовики развозили музыку по городу. После Ивановых и Усковых она поселилась у командира Поломкина и профессора Тверблянского, партизана Семенова и председателя райсовета Кириллова. Когда культуправление Наркомлегпрома, по своей робости боявшееся затоваривания инструментов, опрашивало ленинградских рабочих, кто из них рискнет купить пианино, оказалось, что одни металлисты «Красного путиловца» могут запросто взять всю трехлетнюю выработку пианино - рояльной индустрии.

Полгода назад в химическом институте, который носит имя Менделеева - ученого редкой широты и глубины, - была проведена анкета, которая должна была помочь определить культурный уровень студента. Сейчас собранные ответы можно расценить как собрание давно забытых курьезов.

- Кто был Мусоргский?

- Писатель - черносотенец (спутали композитора с Д. С. Мережковским. - Е. С).

- Кем написана опера «Кармен»? - Тореадором.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.