Поэтическая молодежь, к которой принадлежит Панченко, вышла из среды рабочего класса - и производственные образы в ее стихах не надуманны, не притянуты за волосы, а естественно включены в общую систему мироощущения поэтов.
Образы труда и социалистического строительства в стихах Панченко так же лиричны как извечные поэтические образы любви, смерти, природы и т. д. А образы любви, смерти или, верней, социального бессмертия и т. п. в свою очередь неразрывно связаны в его стихах с темами трудового энтузиазма:
«Я думал: все, что сможем сами,
Мы не заставим делать тех,
Кто после нас придет. Потомки,
Моих судов найдя обломки,
Услышат голос мой... И вновь
Я вкладывал полоски жести
В тиски...»
Ощущение будущего у Панченко является каким - то новым физиологическим чувством:
«Я не мастер. Да. Но я подручный
Будущего. Значит, самый звучный
Из гремевших в мире глухарят.
Я вдыхаю самый свежий воздух,
А заклепки, хоть и гаснут в гнездах,
Над веками звездами горят».
У Панченко почти не существует разницы между работой и песней. Он так и пишет: «В начале песни выпал снег». И о работе - песне он пишет с подлинной поэтической страстью:
«Скрутив жгутами рукава,
Мы пели песню. Каждый вдруг
В ней узнавал себя. И стук
В 8-м номере читайте о нашем гениальном ученом Михаиле Васильевиче Ломоносове, об одном любопытном эпизоде из далеких времен, когда русский фрегат «Паллада» под командованием Ивана Семеновича Унковского оказался у берегов Австралии, о музе, соратнице, любящей жене поэта Андрея Вознесенского, отметившей в этом году столетний юбилей, остросюжетный роман Андрея Дышева «Троянская лошадка» и многое другое.