КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПРЕДЫДУЩЕГО: Дочь сельского учителя Нюрка Протасова - жизнерадостная и деятельная девушка - уезжает в город учиться. В городе для нее все ново и интересно. Нюрка деловито берется за учебу. Первым ее «наставником» в сложной городской жизни оказался ее сосед по комнате, студент Догадов. Однако в девушке он видит не только неопытного товарища, он еще надеется и на «легкий успех». Убедившись в том, что Нюрку не так - то легко соблазнить, Догадов решается перевоспитать ее.

ДОЛГОВЯЗЫЙ студент Пьяных называет Нюрку: «мещанин во пролетарстве», ребята ее зовут «тихий омут», а Догадов спорит с ней, уверяя, что она себя грабит, что жить исключительно любовью, как делают многие женщины, унизительно и скучно, но жить совсем без любви, как делает Нюрка, - это самограбеж, узость.

Видя, что неожиданной атакой не возьмешь, Догадов затеял длительную осаду. Он решил так «подготовить» Нюрку, чтобы она совершенно иначе посмотрела на вещи, - он решил ее перевоспитать.

Не легкое дело перевоспитывать, когда видишься с воспитываемым пол - часа в день. Но Догадов был упрям, а Нюрка не выходила у него из головы. С того первого дня, когда он помогал ей раскладывать корзину, зародилось в нем какое - то смутное беспокойство, которое поросло в вожделение, в навязчивую идею и незаметно превратилось в нечто большое, самодовлеющее, в жизненную цель.

Догадов привык к тому, чтобы женщины, с которыми он встречался, смотрели на него затуманенным взором, означавшим, что он может быть смелее. А Нюрка, - он боялся к ней подступиться. Какой там затуманенный взор! Еще налетишь на неприятное объяснение, а то и дождешься не нежного прикосновения к лицу, именуемого пощечиной. Это злило и раз - дрожало Догадова. Он ходил вокруг Нюрки, и минутами ему казалось, что вся его затея безнадежна.

- Просто запоздалое развитие организма, - утешал он себя, - подрастет и будет моей.

И он читал ей лекции о фрейдизме.

Через год, вернувшись в город из летнего отпуска, Нюрка бросилась к Догадову с такой же стремительностью, с какой бросилась весной на шею отцу, матери и годовалому теленку.

- Эх, Догадов, Догадов, - бормотала она, полыхая румянцем, - вы никогда не сажали картошку под плуг, Догадов? Это делается так: одна борозда пропускается, в другую на расстоянии пол - аршина кладут разрезанные картофелины, а плуг в это время ведет следующую борозду и таким образом засыпает землей клубни. Поняли? Ничего не поняли? Впрочем, я и не удивляюсь, - вы такой бестолковый, Догадов. А землянику вы никогда не собирали? Нет? Земляника хитрая, самые лучшие ягоды прячутся всегда под листья, нужно накланяться, тогда видишь впереди, как они краснеют в траве. Вас бы пустить на ягодное место, так вы, как медведь, все бы передавили. В лесу земляника душистая, пахнет смолой, а на полянах переспелая, теплая от солнца... Интересно бы заставить вас метать стог. Вот бы наметали на горюшко! Стог нужно поставить так, чтобы в дождь не протекал, от земли не запрел, не замочился, не слежался, и вообще не думайте, что все так просто! А вы знаете, один кочан капусты у нас вырос в пуд...

Нюрка бормотала, хохотала, а Догадов рассматривал ее сформировавшееся за лето тело и думал:

«Бормочи, бормочи, притворяйся девочкой, а я знаю, что твое воодушевление только поможет мне. Ну, Догадов, теперь, не зевай!»

Нюрка, покончив с деревенскими новостями, похваставшись как она организовала егорьевских баб, как разоблачала кулака егорьевского, уменьшавшего посевную площадь, перешла затем на городские дела и созналась, что временами скучала по городу.

«Не по мне ли?» - подумал Догадов, волнуясь. И испугавшись, что вот она снова убежит и будет пропадать целые дни, предложил ей отпраздновать приезд ее в город. Она привезла с собой горы деревенской стряпни, так что пирушка ей ничего не будет стоить. Относительно недостающего, например, относительно вина Догадов сам позаботится. Для празднества будет целых две комнаты, - Нюркина и Догадова. Только кого пригласить? Ну, чур не одних студентов, Догадов приведет поэтесс и поэтов, этот народ умеет веселиться. Читала ли Нюрка, например, стихи Таходуева или Евсея Лютого? Можно будет позвать лирика Потоцкого, хотя с идеологией у него швах, но для пирушки ведь идеология не требуется!

Нюрка на минуту только взгрустнула о гусятине, о творожниках, которые, конечно, исчезнут в один вечер в желудках поэтов. Но тотчас же согласилась пожертвовать двухнедельным запасом провизии. Стали обсуждать, откуда достать гитару, у кого из жильцов попросить стулья, тарелки, рюмки. Потом пошли в комнату Догадова выгребать окурки и сор. Рукописи Догадова хранились в углу, прямо на полу. Они были связаны кипами. Нюрка расположила их поровнее, накрыла одеялом, получилась буржуазная оттоманка.

«Вот, женщины, как же они изобретательны», - восторженно подумал Догадов.

Через несколько дней были обеспечены шесть стульев, четыре тарелки, пять рюмок, из них две - баккара. Догадов волновался, хлопотал. Когда Нюрка вечером приходила домой, он сообщал ей о сделанных уже приготовлениях и затем вслух мечтал о празднике.

- Экзотика - то какая! - восклицал он, - одни сидят, другие полулежат, интимные пары уединяются на подоконнике...

Нюрка понимала, что он хлопочет о пирушке не даром, что он надеется на вино, на приподнятое настроение и что ей придется разочаровать его... Почему бы ей не предупредить, чтобы он попусту не надеялся? Но ведь ничего не говорит прямо. Возможно, что Нюрка ошибается, и он радуется пирушке без всякой задней мысли...

Так Нюрка солгала себе, и приготовление к вечеру, беготня, покупки забавляли ее так же, как взволнованный Догадов.

6

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.