Родная жизнь

Творческая мысль разбужена.

Когда работали три месяца без выходных, в бригаде было празднично. Но после праздников неизбежны будни.

Побаивался Николай Александрович будней. Не размагнитились бы ребята. И чтобы праздник остался праздником, хотя бы в памяти, Николай Александрович сыграл большой сбор бригаде.

Пришли матери и отцы подростков, пришли жены парней постарше, и.сам он пришел с женой и сыном-десятиклассником.

Взяли в завкоме автобус, поехали по историческим местам Горького.

Кремль древнего Нижнего Новгорода над кручей. С птичьего полета глядишь на пароходы, на суетливую жизнь улиц, на высокие дымы далеких заводов, на весенний зеленый простор Заволжья и ищешь невидимую черту слияния Оки и Волги...

Бригадой прошли вдоль кремлевской стены, где разместилась выставка боевых машин и орудий прошлой войны, которыми город Горький снабжал фронт.

Постояли у Вечного огня, трогая руками холодный мрамор плит... Они понимали, перед каким огнем стоят, какая земля у них под ногами и какое небо над головой.

Ну, что такого они сделали, молодые парни с автомобильного? Чуть больше других поработали. Поработали до усталости. Но в первый раз, может быть, молодые почувствовали себя ответственными людьми.

У Вечного огня посетило их молчание. Молча, всей группой, с матерями, с отцами, с женами. пошли вслед за Николаем Александровичем через реку к памятнику Ленину. И родители и жены, в штыки принявшие «выдумки Кузнецова», тоже прониклись чувством ответственности. Ведь это их дети, их мужья приняли на свои плечи особую ношу.

Удивительный получился день.

Удивительно немногословный. Удивительно значительный.

А летом, в выходные, за грибами они ездят. Еще цехом гоняют в футбол: наставники и ученики. Ничего, наставники держатся. У них ведь не только «старички».

– Наставничество – великое дело, если только оно не на словах. – Губы у Николая Александровича во второй раз за нашу беседу сжимаются плотно и жестко. – Знаю, и так бывает, пришел подросток на производство, подвели его к рабочему, пусть к хорошему рабочему, к мастеру своего дела: вот тебе наставник. А у наставника характер. Но и у подростка характер. Глядишь, не любят люди друг друга. И вместо наставничества бумажная формальность. Слышали, теперь часто в медицине говорят: совместимость. В нашем наставническом деле без совместимости мертво.

Но если на доверчивость отзывом – доверие, все в порядке, это и есть совместимость. Тогда можно утверждать, что новичку нужен именно этот наставник, именно этот человек, а не другой, хотя у другого производственные показатели выше и в художественной самодеятельности он солист.

Саша Новиков в армии отслужил, в бригаду вернулся. Он наставник младшего брата Сергея. Не по родственному старшинству, а потому, что Сережа уважает старшего брата, старший брат для него авторитет.

Наставник и подросток берут взаимные обязательства: один обязуется научить, другой овладеть. И бригадир Кузнецов тут как тут. Все свои нагрузки он обращает на пользу дела. Быть членом редколлегии заводского радио для него не обуза. Взявших обязательства он приглашает к микрофону: поделитесь планами вслух. А через полгода опять обоих пригласит рассказать, как идут дела. Все об этом знают, и микрофон становится серьезным помощником хитрого бригадира.

– Работать у нас в бригаде трудней! – Николай Александрович не кривит душой. – Есть такие, кто не выдерживает нашего ритма, нашей дисциплины. А вот после армии обязательно возвращаются ребята в бригаду. У нас трудно, да людям в глаза не стыдно посмотреть. Мы себе цену знаем.

Бригаду приглашают на праздники. На школьные, в ГПТУ-4, в котором все они учились – все, включая бригадира.

Бригада на виду, и надо не подкачать, иначе, о чем же расскажешь придирчиво смотрящим на тебя школьникам, твоим младшим приятелям по двору?