Рентгенологи земли

Как памятен тот бой под Харьковом, за который младший лейтенант Сергеев получил орден Красной Звезды... В жарком перехлесте свинца, орудийном гуле надо было выполнять долг командира: снова и снова первым выпрыгивать из окопа и поднимать в атаку редеющий взвод.

Сергеев выполнял достойно свой воинский долг и потом, на переломе войны, после Сталинграда, под Таганрогом летом 1943 года, получил тяжелое ранение. Полгода провел майор Сергеев в госпиталях, на операционном столе. Ампутация ноги, потом снова операция...

«Война... Вновь и вновь я мысленно возвращаюсь к тем временам, – говорит академик. – И из книг чаще всего перечитываю Симонова, не знаю равного ему писателя, который бы так правдиво и талантливо рассказал о войне».

Осенью сорок третьего он возвращается в МГУ, живший под лозунгом военного времени: «Все для фронта, все для победы!» Теперь линией фронта для него стала наука. Через год он защищает кандидатскую диссертацию, а в 1951 году отправляется в дальнюю Каракумскую экспедицию. Его характер победил. Он снова на передовой. Разведует места, которые в будущем станут рубежами освоения Западной Сибири, от ее южных границ до берегов Северного Ледовитого океана...

– Многое, конечно, дала и общественная работа. Перед самой войной меня избрали секретарем парткома университета. После ранения в 1943 году, вернувшись в МГУ, опять занимался партийной работой, трижды избирался секретарем парткома МГУ. Одновременно готовил кандидатскую и позже – докторскую диссертации. Был деканом уже нового (с 1949 года созданного) геологического факультета, проректором... В общем, в университете прошла вся моя жизнь.

Если попытаться заглянуть в будущее университета? Человек в будущем веке еще больше подчинит себе природу. Рациональное использование природных условий потребует более тесного взаимодействия между специалистами разного профиля. А это лучше всего достигнуть в рамках университетов в процессе обучения и в выполнении совместных комплексных исследований. Поэтому я уверен: роль университетов со временем неминуемо должна возрастать. Весьма вероятно, что будут стираться грани между университетами и техническими вузами. Многие из специальностей, которые преподаются ныне в технических вузах, будут изучаться в университетах.

Можно думать, что соотношение между различными предметами, которые предстоит изучать студентам на рубеже XXI века, будет следующим: примерно треть времени займет изучение общефундаментальных дисциплин, марксистско-ленинской теории, математики, физики, химии. Сюда же следует отнести и психологию, которая, кстати говоря, сейчас в большинстве университетов не изучается. (Мне кажется, это ошибка наших учебных планов.) Примерно столько же времени будет отведено для изучения специальных фундаментальных дисциплин. Остальное время – глубокому изучению специальности. А дальше должен быть большой набор спецкурсов, спецпрактикумов, среди которых обучающиеся выбирают нужный в соответствии со своими интересами, с профилем дипломного проекта и практической работой.

Я придаю очень большое значение практической деятельности студентов. Поступая в вуз, молодой человек уже выбрал себе специальность. Он должен прийти на рабочее место подготовленным для работы в современных условиях, на высоком уровне, а только знания лекционных курсов для этого мало. Поэтому очень важно, чтобы в процессе пятилетнего обучения не менее одного года отводилось на учебно-производственную практику.

Это приведет к тому, что молодой специалист, придя на новое место работы, потратит значительно меньше времени на адаптацию. Считаю неправильным мнение: в течение первого года на производстве молодой специалист еще не работник, а только стажер. Раз человек получил диплом, он должен быть полноценным специалистом.

Несколько слов о завершающем этапе обучения – о дипломной работе. По всем своим показателям она не должна отличаться от научно-исследовательской работы.

– Евгений Михайлович, из 500 специалистов инженерно-геологического профиля, подготовленных на университетской кафедре под вашим непосредственным руководством, 66 человек защитили кандидатские диссертации; 12 ваших учеников стали докторами наук...

– Вначале условимся: кого считать учеником? Мне кажется, надо считать своими последователями тех. кто сам называет тебя учителем. Нельзя говорить: «Иванов – мой ученик, потому что он слушал мои лекции». Ведь возможно, что сам он не считает тебя своим учителем. И наоборот, люди, которых ты никогда не видел, очень часто причисляют себя к твоим ученикам. Я, например, получаю много писем из разных городов Советского Союза от людей, которые работают в области инженерной геологии, грунтоведения Они пишут, что считают меня своим учителем, несмотря на то, что никогда у меня непосредственно не учились. И в то же время у меня был такой случай: одна из моих учениц, слушавшая мои лекции, сдававшая мне экзамены, делавшая под моим руководством дипломную работу, начавшая заниматься по моей инициативе подготовкой докторской диссертации, каждую главу которой мы с ней подробно обсуждали, вдруг на одном из заседаний кафедры говорит, что ее учителем является... И называет другую фамилию...

Так что нужно очень осторожно относиться к подсчету своих учеников, исходить не из формальных данных, а из существа дела. Не скрою, приятно, когда ученики развивают мои работы.

У меня был аспирант из Азербайджана Амин Бабаев. Он взял тему кандидатской диссертации, которая развивала мои работы, выполненные в конце сороковых – начале пятидесятых годов, об оптимальной нагрузке уплотнения глинистых грунтов. Казалось, многое в этом направлении уже сделано, но Бабаев сумел пойти значительно дальше меня и выявить новые закономерности, которые в свое время мне не удалось установить. Я был счастлив тем, что выводы, сделанные мной, не только правильны, но и теперь развиты дальше. Это действительно мой ученик, с которым у меня сложились очень хорошие деловые отношения.

Каждый руководитель должен пытаться отобрать среди студентов, аспирантов и молодых преподавателей наиболее способных, разглядеть в них будущих преемников, своих, я бы сказал, единомышленников.

Сошлюсь на собственный опыт. Мне удалось среди студентов, начиная с третьего курса, отобрать ряд учеников, ставших впоследствии моими коллегами – преподавателями и профессорами кафедры, которой руковожу почти 30 лет. Студенты, выполняя реальные курсовые и дипломные работы в русле кафедральных исследований, тем самым уже примыкают к определенной научной школе.

Она, как известно, не может создаваться без того, чтобы в нее постоянно не вливались свежие силы.

Из каждого своего ученика хочется сделать настоящего ученого, способного и дальше развивать научное направление, сложившееся на кафедре. Учебники устаревают, статьи тоже через некоторое время становятся менее актуальными. А вот идеи, которые мы передаем своим ученикам, живут долго, получают дальнейшее развитие и переходят к следующим поколениям в науке. Вот так годами, десятилетиями создается определенная школа, которая приносит много пользы науке, народному хозяйству. Поэтому хочется, чтобы твой преемник стал настоящим советским ученым. Это означает, что он должен быть не только высококлассным специалистом, но и хорошим организатором, инициативным и обязательно честным человеком.

Я, например, не могу терпеть людей, которые в глаза говорят одно, а за глаза другое. На фронте сталкивался с явными врагами. Там все ясно. Конечно, сейчас не война, но тем неприятнее, когда попадаются люди, занимающие, скажем так, не вражеские, но враждебные позиции. И если человек выступает, как раньше говорили, с открытым забралом, если он говорит то, что думает, я готов с ним дискутировать, спорить.

На развитии всяческой преемственности в науке и основывается школа. Например, в создании школы инженерной геологии, которая мне ближе других научных направлений, каждый из крупных ученых, не меняя традиций, привнес нечто свое. Ее основал Михаил Михайлович Филатов, затем эстафету принял Сергей Сергеевич Морозов, возможно, кое-что удалось и мне. Вместе с тем нельзя называть ее каким-то персональным именем. Школа Московского университета – так бы я определил ее. Она признана в нашей стране и за рубежом.