Внимательно всмотримся в картину.

Три фигуры композиционно объединены овалом стола, за которым они сидят. Строго в центре возвышается над остальными массивная и тяжелая фигура царя. Круглый поднос стоит перед ним на круглом столе. Его круглящиеся формы, повторяясь в линиях жестов и одежд Ассура и Эсфири - в изгибах пышного воротника и головного убора Ассура, ожерелий Эсфири, в мягком наклоне ее головы, - объединяют фигуры царя и царицы в единое целое, отделяя от них Амана. Они составляют как бы одно существо, и не случайно Рембрандт помещает руки Эсфири на то место, где должна находиться левая рука Ассура, так что их можно принять за руки одного человека. Золотой жезл прочерчивает прямую линию между ними, и кажется, что могучие силы жизни устремляются через жезл и круглящийся край подноса от руки царя к рукам царицы, перетекая из левой части картины в правую. Они выпрямляют фигуру Эсфири, заставляют сиять ее одежды и, покидая Амана, сгибают его фигуру и погружают ее в полумрак.

И еще одна очень важная деталь. Попробуйте мысленно разделить картину по вертикали на две абсолютно равные части. Тогда делящая линия пройдет через середину лица Ассура, четко прочерченный борт его одежды, горлышко золотого кувшина и ножку столика, на котором он стоит. Эта линия является осью композиции, по обе стороны которой находятся ее правая и левая части. Таким образом, композиция картины строится Рембрандтом по принципу весов, где фигура Ассура составляет их центральную ось, его жезл -стрелку, а фигуры Амана и Эсфири - как бы две чаши, находящиеся в неустойчивом равновесии: с изменением положения жезла-стрелки поднимается правая чаша и опускается левая. Таной композиционный прием не прихоть и не трюк гениального мастера: весы издавна служили символом правосудия, и не случайно еще в глубокой древности богиня правосудия и судьбы Фемида изображалась с весами в руках и повязкой на глазах. В эпоху Рембрандта эта символика была понятна каждому. В своей картине Рембрандт дает зрительное воплощение этого символа: преобладание в ней овальных и круглящихся форм вызывает прямые ассоциации с чашами весов. Круглая «чаша» стола объединяет судьбу всех трех персонажей легенды, «чаша» подноса становится воплощением общности судьбы Ассура и Эсфири, а Аман сжимает в руке чашу своей собственной судьбы - кубок. Композиция у Рембрандта приобретает, таким образом, глубокий символический смысл; кажется, что на наших глазах с поворотом царского жезла медленно и неуклонно приходят в движение сами весы истории и правосудия.

Рембрандт снова и снова, используя все средства художественной выразительности, дает нам почувствовать дальнейшее развитие судеб героев: Эсфирь восторжествует, а Аман погибнет.

Большую роль в раскрытии содержания картины играет свет. Скрытый, как всегда у Рембрандта, источник света бросает яркий поток лучей на фигуру Эсфири. Он вырывает из полумрака прекрасное лицо царицы, в его потоке загораются красные тона ее одежды, сверкают драгоценные камни браслетов, ожерелья и диадемы, золотые нити шитья. И начинает казаться, что сама Эсфирь является источником света в картине, что сила заключенных в ней мужества, добра, воли и красоты излучает мощный поток лучей, и отблески этого света падают на Ассура, предопределяя его решение.

Аман освещен иным светом. Откуда-то слева сверху падает на него бледный луч, и в нем вспыхивают и потухают, как угли, подернутые золой, зловещие пурпурные цвета его мантии.

Густыми мазками краски пишет Рембрандт фигуру Эсфири, так, что почти рельефно выделяются на ее одеждах драгоценные камни украшений и золотые нити шитья, придавая ей особую объемность и материальность. Фигура Амана, напротив, написана тонким красочным слоем. Его темный силуэт почти сливается с темным фоном; он как бы уходит вдаль, растворяется в ней, погружаясь в мрак небытия.

Рембрандт изображает лишь самое главное, лишь то, что помогает ему донести до зрителей основную мысль произведения. Мы не находим в картине изображения фантастической пышности царских чертогов, так часто описываемых в библии. Не подробное описание деталей обстановки, а сам царственно прекрасный колорит, сияние красных, пурпурных, золотых, зеленовато-оливковых тонов вызывает представление о месте действия, дает ощущение торжественной значительности происходящего. Но цвет Рембрандта говорит нам и о большем: он раскрывает духовное богатство людей, а его острые контрасты подчеркивают трагическую напряженность развертывающейся перед нами драмы.

Можно очень много говорить и писать об этой картине, но все равно мы никогда не сможем исчерпать ее содержания до нонца. Оно бесконечно и неисчерпаемо, как содержание самой жизни. Мы взяли только один аспект этого содержания, который, однако, представляется нам особенно важным и интересным: Рембрандт впервые в истории мировой живописи показал, что жизнь человека и общества не подчиняется слепой судьбе и божественному произволу. Человек сам создает свою судьбу. Он борется за нее, и в этой борьбе силы добра и справедливости торжествуют над злом и предательством. В этом заключается особенность рембрандтовского гуманизма.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.