Рекомендация

И он начал действовать. На цеховом партийном собрании прямо заявил, что ребят-подростков, которые только что пришли работать, нужно объединить в специальные бригады во главе с бригадирами-наставниками. Иначе, говорил он, толку не будет, потому что система «1 + 1», то есть «шеф — подшефный», хоть и сослужила в свое время хорошую службу, но в новых условиях себя не оправдала.

Тогда встал начальник цеха И. В. Порохня и сказал, что слова Витченко целиком правильные. Он добавил:

— С вас, Степан Степанович, и будем начинать. Хватит вам, полковникам, воспитывать друг друга. Беритесь за ребят!

Мне думается, что сейчас, в эти дни, нет смысла писать о начинании «Электросилы» так подробно, как, к примеру, пять-шесть лет назад. Все эти годы наша печать, особенно молодежная, много рассказывала о делах бригады Витченко. Были здесь удачи, были срывы. Но дело это не из таких, что раз вышел на дорогу — иди по накатанному пути.

Хочется только сказать, что в тот столь памятный бригадиру год в число первых двенадцати членов «экспериментального коллектива» попал и шестнадцатилетний Володя Целуев. Володя вспоминает, что Степан Степанович его встретил по-деловому, «но сразу было видно, что человек добрый. Почему? Да потому, что он меня, ничего не умеющего, взялся учить и не жалел на это ни сил, ни времени. Думаете, легко научить зеленого мальчишку мастерству?»

КОГДА БЕСЕДУЕШЬ СО СТЕПАНОМ СТЕПАНОВИЧЕМ, то понимаешь, что задача научить ребят мастерству — это хотя и очень важная, но, с его точки зрения, не единственно существенная задача, которую он ставил перед собой и перед бригадой. Однако об этом чуточку позже. Здесь же надо прояснить несколько неясных обстоятельств — неясных для тех, кто не слышал о Витченко раньше.

Дело в том, что он, оказывается, пришел на завод за Московской заставой не намного раньше Володи Целуева. Если жизнь человеческую мерить трудом, то можно смело сказать, что Степан Степанович начал тогда свою вторую жизнь. Ибо двадцать пять лет он прослужил в рядах Советской Армии, воевал, имеет пятнадцать правительственных наград, дослужился до полковника и в положенное ему время ушел — в данном случае это будет не столько привычной формулировкой, сколько точной констатацией факта — на заслуженный отдых. Его никто не укорил бы даже в мыслях, если б он этим отдыхом воспользовался вполне: построил дачку, насадил сад, завел хозяйство — словом, зажил, как говорится, «на покое».

Но вы не знаете Витченко! Этот человек не мог не трудиться. Хорошо, пусть бы в конторе где-нибудь, в тихом учреждении! Но вам уже сказано, что вы не знаете Витченко: Степан Степанович не таков. Он рабочих кровей. Он, хоть и давненько это было, в детстве слесарил, его руки помнят тяжесть напильника.

Но все же тот будет неправ, кто скажет, что легко далась вчерашнему полковнику такая перемена судьбы. Вот, например, такой факт. Его учили слесарному делу во времена чуть не доисторические — в период нэпа. На «Электросиле» пришлось не то припоминать, не то учиться заново. И нелегко пришлось, руки все обил. Бригадир об этом сам рассказывал новичку Вите Семенову. Тот паниковал, что у него ничего не выходит, и стеснялся, что бригадир гробит на него столько времени.

— А ты не стесняйся, учись, — сказал ему Витченко, — я сам недавно такой был!

Семенов посмотрел на него искоса.

— Не веришь? Халюченко Юра учил, чуть постарше тебя. Он мне свой опыт, я — тебе. Все очень просто.

Да, ничего не скажешь, действительно просто...

Но мы забежали немного вперед. А тогда, после прихода Степана Степановича на «Электросилу», о нем многие узнали. И те офицеры, для которых пенсионный покой оказался горше горького, потянулись на производство. В цехе у Витченко, например, образовалась целая «полковничья бригада» — та самая, о которой начальник цеха Порохня выразился, что, дескать, хватит полковникам самим себя воспитывать. Так-то так, но бригада была знаменитая, трудом своим гремела на весь Ленинград!

НЕ БЫЛ «ТРУДНЫМ ПОДРОСТКОМ» Володя Целуев, но жизнь у него была трудная. В пятнадцать лет он понял, что нужно помогать семье. К Степану Степановичу Володя попал, можно сказать, случайно: везде предлагали стать на подсобные работы, а парень хотел, чтобы сразу специальность. Честно говоря, на большой завод боялся идти, а вышло хорошо.

Из двенадцати подопечных Витченко мальцов Владимир оказался единственным комсомольцем. Потом комсомольцев прибавилось, выбрали Целуева групкомсоргом. Он и до сих пор групкомсорг. Уже коммунист, в армии отслужил, вернулся в родную бригаду повзрослевшим, а без комсомола себя не мыслит.

Мне неловко было расспрашивать Володю, знает ли он, каково пришлось его старшему другу и наставнику в тот первый период, когда бригада только начинала жить. Мы и так долго разговаривали, а Целуев (меня бригадир предупредил) был в жесточайшем цейтноте. Поступил на первый курс политехнического института, не все ладится, а сессия на носу. Степан Степанович, узнав, что я хочу встретиться с Володей, жестко ограничил меня во времени, сказав: «Ему заниматься надо!» А сам подробно рассказывал, сколько пришлось хлебнуть с «неорганизованной массой».

Бригаду потрясали всякие неувязки. Ни одного почти дня без прогула. У кого-то запьет" отец. Кто-то набьет кому-то физиономию. К лету все вроде бы образовалось. Степан Степанович ушел в отпуск. Вернулся, а ему с порога: «Твои-то! Черт знает что!» «А что?» «Ты гулять, и ребята гулять!»

Витченко ходил к каждому домой. Родители сначала удивлялись, а потом привыкли, сами частенько вызывали бригадира в проходную, посоветоваться. Степан Степанович обучил-таки парней слесарить. Однажды на собрании поставил вопрос: «А ну-ка, подумаем, у кого что лучше выходит, у кого к чему талант есть. Каждый выберет себе операцию, поток пойдет. Бригада знаете какой плюс получит?»

Парни видели руки бригадира, пожилого мужчины, бывшего офицера. Руки были в неизживаемых трещинах. Они двигались, как автоматы. Становилось неудобно волынить. Степан Степанович вскоре краем уха услышал, как трое подошли к четвертому, который стоял без дела (бригадир был занят работой и забыл про него):