Основной хозяин коммуны легко подавляет в себе потребительские желаньица. Коммунары смотрят на свою коммуну как на предприятие, дающее государству нужный товар, и всячески стремятся повысить товарность. Все отделы коммуны находятся на хозрасчете. Между разными отделами существуют приблизительно такие же отношения, в каких находятся наши гостресты. Например отдел снабжения покупает мясо по 12 коп. за кило, а продает его кухне по 12 - 2 коп. 2 коп. идут в доход отдела на ремонт складов и иные расходы. Кухня тоже старается сэкономить из сумм, поступающих от коммунаров на питание, и улучшить свое оборудование. Благодаря такой системе все отделы оправдывают себя, каждый старается избежать дефицита. Коммуна крепнет.

Этот остроумный деловой уклад привел в восторг даже ученых экономистов и требовательных американских бизнесменов. Им осталось непонятным лишь, как это так: доходы идут не в карман хозяев коммуны, а целиком поступают на улучшение и расширение общего дела.

Американец Левицкий

Председатель коммуны Левицкий, бывший боец конницы Котовского, член президиума Колхозцентра, только что вернулся из Америки. Он пробыл там полгода, ездил по всей стране, присматривался к американской технике, к заокеанским методам работы, изучал организацию ферм, зерновых фабрик. И газеты Штатов печатали интервью с «председателем корпорации советских коллективных ферм», столь непохожим на обычного американского фермера.

Крепкая память Левицкого держит в себе все увиденное и услышанное за океаном. И все американское, что оставило в злопамятной голове коммуниста Левицкого добрую память, возделывается им на коммунных гектарах. Он уловил даже и отчасти перенял лаконичные манеры и деловой стиль американцев. Председатель Бессарабской коммуны быстр, краток, деловит, конкретен, энергичен как истый янки. Но американизм Левицкого - лишь сосуд, в котором крепко заварен и кипит его густой, неистовый большевизм. Коммуниста - котовца не смогли прельстить фешенебельные отели, высокорентабельные фермы, многородящие плантации, грандиозный размах машинного могущества, комфортабельные салоны трансатлантических пакетботов. Через все это, сквозь бредовый или казенный фимиам, курящийся в честь дутого «проспорите» с услужливых страниц американских газеток, Левицкий сумел подсмотреть достаточно много скрываемых, отталкивающих истин: квакерское лицемерие, пароксизмы губительной золотой лихорадки, биржевые крахи, грубое бесправие цветных людей, изнурительная потогонная система труда, застой в промышленности и полицейский значок в петличке демократической статуи Свободы...

Левицкого давно уже отзывают в Москву на большую и интересную работу. Однако он остается в Ободивке, в своей коммуне, с товарищами - котовцами.

- Я, кажется, скоро помешаюсь на коллективизации, - весело сознается сам Левицкий, и на его американском подбородке, на бритых щеках появляются самые русские озорные ямочки. - Коллективизация - это мой пунктик, я прямо болею этим!

Он не умеет разговаривать без карандаша или конторских счетов. Цифры, планы доводы беспрерывно сыплются из его всеобъемлющей головы, стекают по карандашу на клочки бумаги, на изнанку попавшихся под руку счетов или откладываются горизонтальными стопочками черно - желтых костяшек - чечевиц. Тут замечаешь, что палец правой руки новоиспеченного нашего американца неестественно сведен в застывшей навсегда судороге. Палец был в «деле». Левицкий - котовец.

Григорий Иванович Котовский стоит не только в официальном наименовании коммуны, не только глядит с большого портрета в клубе или с гипсового цоколя в конторе. Именем покойного комбрига совершаются почти все важные дела в коммуне. «Котовский учил»... «Григорий Иванович всегда говорил»... «Как Котовский советовал»... Так, решая что - нибудь сложное, коммунары то - и - дело ссылаются на славного своего командира. Боевые заветы Котовского, его острые и смелые стратегические расчеты продолжают витать над мирным делом бессарабских партизан. В темпераментной деловитости Левицкого удачно слились два начала: партизанско - котовское и американское.

- Тактика, дорогие товарищи, - горячо поучает он местных коллективизаторов, - тактика прежде всего, как учил нас Котовский. Вы принялись за сплошную коллективизацию, а забыли о стратегии, товарищ! дорогие! Единоличник идет на нас не цепью, не сомкнутым строем, он засел в отдельных лунках по всем правилам последних достижений пехотного искусства. Лобовой атакой, кавалерийским наскоком ничего здесь не добьешься, товарищи дорогие. Вы форсируете местность, а вас обстреляют с тыла. Надо умело выбивать единоличника из этих индивидуальных лунок. Вот наши добрые свиньи йоркширы - саперы: они подрывают доверие дядьков к старому ведению хозяйства. Надо вот таким путем выковыривать единоличника из его лунки. А иначе это - ура - коллективизация. Липа!

И председатель Бессарабской коммуны носится по комнате, щелкает на счетах, чертит, убеждает, а в особо ответственные и кардинальные минуты замирает на одной ноге в неожиданной петушиной позе. Так он стоит, поджав одну ногу, и ждет, что он сейчас провозгласит кукареку наступающему утру социализации страны.

Целые дни носится Левицкий по коммуне. Ни одна мелочь не ускользает от его черных прищуренных глаз.

- Кто это тут бросил ведро? - раздаются то тут, то там его вопросы, - здесь место ведру?.. Возьмите, хлопцы, ведро, сдайте в отдел снабжения и пусть хозяин теперь выкупает. Порядок, порядок должен быть, товарищи родные!... Это чья бочка? Кухни? Субботина! Почему бочка на солнце? Рассохнется. Кстати, Субботина... Знаешь, я высчитал, если резать хлеб тоньше, то у нас в год сэкономится тонн 5 - 6. Стоп! Чего здесь бутылки дожидаются? Сложите в утиль. А скамейки эти для кино? Надо на день перевертывать, а то смола на солнце выступит - все штаны приклеишь. Товарищи родные! Вы сами хозяева, храните свое добро, приучайтесь.

- Ишь, Америку разводит, - ворчат некоторые. Но и эти ворчат добродушно, отлично понимая, что не фермерская жадность, не мелочность собственника руководят Левицким. Коммунары знают, что американская кропотливая бережливость председателя несет добрую службу всей коммуне, а не его личному карману. Заработок Левицкого не выше заработка среднего коммунара. Такой «азиатский» американизм был чуждым мистеру Гревингу.

«ЗР+АД»

По двору коммуны ходит нарядная американская гостья, привезенная Левицким - элеваторные грабли. В профиль она похожа на огромного сидящего фокстерьера. Такая машина идет за подводой по скошенному полю и захватывает сено особыми крючьями; сено ползет на сеточном конвейере вверх по спине «фокстерьера» и автоматически накладывается на воз.

У мастерской расколачивают большие ящики с иноземными буквами. В этих ящиках Левицкий привез из Америки железную дорогу для... коров. Подвесная дорога будет проведена в новом коровнике. По коровнику заскользят висячие вагонетки с готовым кормом.

В столе Левицкого уже лежат чертежи нового американского брудергауза (братского домика для цыплят) и проекты новых, так называемых канадских домиков для йоркширов. Планы уже разработаны, вопрос о постройке решен, цыплячьи и свинячьи квартирки готовы хоть сейчас оставить бумагу и приобрести третье измерение.

Кроме того в свинарнике вводится американский обычай купать свиней. Они будут принимать ванны из нефти.

Много еще других важных нововведений привез с собой из Америки Левицкий. Он понял, чему надо учиться у жителей Соединенных штатов. Здесь мистер Гревинг был прав: учиться надо еще многому. Но мистер не понимал, где, как и зачем нужен нам американизм. И он в недоумении пожал бы плечами, если бы увидел такое.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.