Земля пересохла, и прах сё, поднимаемый разрывами снарядов, застилал небо. Тускло светило солнце, окрашивая в багровый цвет жёсткую уже, в исходе лета, покрытую пылью траву. По лощине тихо бежала речушка, но она, притаясь под иссохшими кустами, тоже изнемогала от жары и ждала дождя, как всё в этот день.

Ход сообщения вёл от реки в гору. От постоянных сотрясений земли он обмелел и во многих местах был разворочен фугасными снарядами. На дне одной воронки из черной почвенной воды торчала рядом с завитком колючей проволоки безобразная лягушачья голова с выпученными глазами. Лягушка не издавала ни звука, - может быть, она была контужена.

Трупный запах наполнял ход сообщения. Поэтому, а также потому, что во время обстрела человеку спокойнее под крышей, люди, сами того не замечая, поднимались по траншее очень быстро и, достигнув гребня высотки, проворно сбегали по сбитым ступенькам в блиндаж.

Телефонисты с трубками, висящими около уха на бечевке, и связные с автоматами на груди - вес в блиндаже жались к земле и к шершавым столбам, боясь помешать двоим: майору, который сидел за столом и ерошил забитые пылью волосы, и лежавшему на носилках у входа в блиндаж умиравшему красноармейцу. Тело бойца конвульсивно вздрагивало, борясь с немой силой смерти. Но всё равно жизнь уходила вместе со слабеющим потоком крови.

- Зачем я ему нужен? - спросил майор, поднимая воспалённые веки и разглядывая санитаров, которые принесли сюда раненого и теперь стояли по обе стороны входа.

Один - тот, что был постарше и пониже ростом, - ответил тихим и очень спокойным голосом:

- Нет, товарищ майор, этого мы не слыхали, а только сказал он, чтобы несли его к командиру полка. «У меня, - говорит, - есть к товарищу майору обязательное дело». Да он ещё должен просветлеть: это.

смотри, солнце его сморило. Экая, в самом деле, духотища!

Майор нырнул под плащ - палатку, развешанную на стене, и оказался в тесном земляном колодце, из которого была выставлена двурогая стереотруба с пучками веток над стёклами. У немцев здесь был вход в блиндаж, наблюдение же они вели на восток, через речку. Но теперь блиндаж повернули глазами на запад.

Надев фуражку назад козырьком, майор стал наводить трубу. Высота за лощиной просматривалась, как через роговую гребёнку. Там, в невидимых отсюда воронках и траншеях, лежали бойцы. Майор ясно представил, как на траншею вышла самоходная пушка, как она развернула ствол по щели и стала посылать снаряды и как умиравший теперь бронебойщик всё - таки остался в траншее со своим ружьём. Считалось, что он - то и поджёг самоходную пушку. Когда пушка умолкла и товарищи его вернулись на место, изорванное тело бронебойщика лежало, полузасыпанное землёй. Его отрыли и понесли по ходу сообщения.

Многое произошло, а всё ещё было утро.

На востоке вставала туча, похожая на человека в распахнутой бурке. Тень от бурки шла травами, погасив их багровую окраску, а тень от папахи пролегала широкой и ровной полосой по высоким, перистым облакам, и они в этой полосе были, как чёрные плиты.

Вернувшись в блиндаж, майор наклонился над носилками. Глаза бронебойщика были теперь открыты.

- Ну, как наши дела? - спросил майор тоном врача, которого позвали слишком поздно.

- Вот покурить надо бы, - медленно ответил раненый. - А воюет пускай сын. И тут всё сказал.

Майор раскурил папиросу и дал сё бронебойщику.

- Там дождь? - спросил раненый.

- Там духота.

- А мы, помню, ждали грозы.

В это время телефонист сказал, что восстановлена связь с «Днестром», то есть с первым батальоном, который именно и лежал на склоне высоты.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.