Любое серьезное решение, принимаемое в эти истекающие годы столетия, – это решение, которое уже распространяется на двадцать первый век. Но мы, латиноамериканцы и жители карибских стран, движемся к нему с опустошающим ощущением того, что упустили век двадцатый. Мы в нем страдали, но не жили. Полмира встретят рассвет 2001 года как пик предшествующего тысячелетнего развития, мы же только начнем догадываться о тех благах, которые дает промышленная революция. Дети, которые сегодня ходят в школу и которым предстоит решать наши судьбы в будущем столетии, по-прежнему считают на пальцах, как считали в самой далекой древности, хотя существуют компьютеры, способные производить сотни тысяч математических операций в секунду. Латиноамериканские и карибские страны – будто рабы нынешнего времени: земные невзгоды, политические и социальные проблемы, неотложные каждодневные нужды, зависимость от бедности и несправедливости не оставили нам времени, чтобы мало-мальски усвоить уроки прошлого или поразмыслить о будущем.

Мне кажется, что народы Латинской Америки – это своего рода средние классы человечества: не пролетариат и не крестьянство и уж, конечно, не аристократия и не буржуазия. Они средние классы, со всеми их достоинствами и недостатками. И, мне думается, они все еще привязаны к девятнадцатому веку, они еще не добрались до века двадцатого и тем более до двадцать первого. Мы, повторяю, так и не получили ничего от великих привилегий двадцатого века, наоборот, мы утратили трепетный идеализм и благоговение перед любовью... В какой-то мере в моем последнем романе «Любовь во время чумы» поднимаются все эти вопросы, я говорю: вопросы, а не утверждения.

К счастью, у латиноамериканских и карибских стран есть огромный запас энергии, способной повернуть мир: грозная память наших народов... В нашей отсталости сокрыта и наша сила – в энергии новизны и красоты, которая безраздельно принадлежит нам и благодаря которой мы такие, какие есть. Эту энергию не укротить ни империалистической ненасытностью, ни жестокостью доморощенных тиранов, ни нашей собственной незапамятной робостью перед воплощением в слова сокровенных мечтаний. Даже сама революция есть не что иное, как концентрированное выражение нашего созидательного потенциала, что требует от нас глубокой веры в будущее.

Я верю, что будущее – за социализмом, верю, что мир станет социалистическим, и чем скорее это будет, тем лучше. Латинская Америка нуждается в радикальных переменах, мы все это знаем. И еще я думаю и так думал всегда, что социализм – это не некая магическая формула. Мы для Латинской Америки должны придумать свои формы, которые бы соответствовали нашей культуре, нашей исторической традиции. Многое можно увидеть уже и на Кубе, западный мир поначалу очень критически высмеивал кубинский «социализм с пачангой», но если взглянуть на это серьезно, то можно увидеть много интересного: например, социализм на Кубе нельзя себе представить без карнавалов и без других специфических кубинских сторон жизни. Другими словами, я за социализм, который стимулирует свойственные данной стране формы и стороны жизни. И в Латинской Америке в этом направлении предстоит огромная работа. Я думаю, что у нас для этого достаточно воображения и творческого потенциала. И думаю, что именно этим объясняется тот огромный страх, который испытывают Соединенные Штаты перед Никарагуа. Они говорят, что не хотят новой Кубы. А никарагуанцы хотят новой Никарагуа. И США боятся этой новой Никарагуа, потому что она может стать опасным примером и угрозой для интересов США в Латинской Америке. Но я верю в то, что худшего не случится, потому что даже в США есть силы, которые способны благоприятствовать этим переменам... Великая социалистическая революция может произойти и в США, потому что у них решены уже многие проблемы и внутри самого общества созрела соответствующая инфраструктура, и может наступить момент, когда все это воплотится в то, что было мечтой...

Я не знаю, где кончается реальность и где начинается мечта, и понимаю, что это звучит необычно, но нельзя ждать от писателя, чтобы он был ортодоксом...

Я, повторяю, убежден, что рано или поздно мир обязательно придет к социализму. Однако у меня имеется особое мнение по поводу того явления, которое мы называем «ангажированной» литературой.

Это понятие подразумевает социальный роман, представляющий собой высшее достижение такого рода литературы. Мне кажется, что ограниченное видение мира и жизни, предлагаемое ею, не принесло никаких, говоря на политическом языке, осязаемых результатов. Эта литература не способствует процессу осмысления жизни, а скорее замедляет его. Латиноамериканские читатели ждут от романа большего, чем простого разоблачения угнетения и несправедливостей, о которых они и так знают немало.

Я думаю, что роман о любви имеет такое же право на существование, как и любой другой роман. Долг писателя, если угодно, его революционный долг, состоит в том, чтобы писать хорошо.

Я с интересом наблюдаю за всем, что происходит в Советском Союзе, где у меня много друзей, очень много. А теперь, когда в СССР все пришло в движение: в экономике, в органах власти и управления страной, – это привлекает самое пристальное внимание, и я думаю, что это на пользу, безусловно, на пользу...

Я внимательно следил за встречей Горбачева и Рейгана, разумеется, по самым распространенным у нас источникам информации. Сам факт встречи вселил в меня оптимизм, и мне бы хотелось, чтобы этот оптимизм имел под собой реальные основания. Я верю, что люди не должны дойти до такого безумия, чтобы развязать войну, и в то же время меня не оставляет страх, что они могут оказаться настолько безумными. В этом проблема, и потому нельзя ни на минуту расслабляться и терять бдительность. Напряжение достигло такого предела, что из-за ошибки, простой ошибки, может случиться непоправимое – разразится катастрофа. И в таких условиях чрезвычайно важна информация, необходимо, чтобы все знали, что происходит в других странах, чтобы мировое общественное мнение было информировано обо всем, правильно информировано. Тогда меньше вероятности, что худшее может случиться, потому что когда мировое общественное мнение хорошо информировано, то становится ясным, какова ответственность каждого.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.