Начальник отряда возвращался по дозорной тропе на заставу. Комендант, смуглый пожилой человек, товарищ начальника отряда еще по прежней работе на азиатской границе, сопровождал его.

- Вот тут, товарищ полковник, тоже было произведено задержание, - сказал комендант.

Его голос вспугнул какую - то птицу - она поднялась с ближнего дерева и перелетела границу. Это была обыкновенная лесная птица, и в ее свободном, уверенном полете не было ничего удивительного.

Полковник проследил взглядом за тем, как спокойно она нарушила границу, и неясная мысль шевельнулась в нем. Комендант рассказывал. Влажный кленовый лист, колыхаясь, коснулся руки начальника, ветер дохнул в лицо, мокрый, заболоченный лес оживал в рассказе коменданта о задержании. И посетившее полковника ощущение отлетело, как птица.

Страна нещадно громила врагов и в тылу и на границе. Враг упорствовал, засылая смену арестованным и разоблаченным. Террористы и диверсанты, проинструктированные в штабах иноземных государств, крались к советской земле. Задержания учащались, и на этом участке границы не было ни одного случая, когда бы врагу удалось пройти незамеченным. Такой результат достигался большим напряжением всех бойцов и командиров. Начальник отряда недосыпал, лицо его пожелтело и осунулось, но глаза спокойно и уверенно глядели из - под густых черных бровей.

К вечеру, закончив проверку участка, начальник простился с комендантом.

Посадив шофера рядом с собой, полковник, как всегда, сам повел машину. Был уже первый час ночи, когда он выехал на приморское шоссе. Два светлых луча, врезаясь в темноту, бежали впереди. Было тихо и пусто вокруг. Слева ворчало неспокойное свинцовое море. Справа, на горах, уже не светились огни колхозов: люди спали. Мимо, с грохотом и свистом ворвавшись в ночной мрак, пронесся последний поезд, недлинный, сверкающий огнями окон. Он промчался по железнодорожной колее, проложенной между шоссе и черной грядой холмов, гремя бурно и торопливо. И вновь тьма, два бегущих луча впереди и ветер треплет и рвет боковины машины. В этом стремительном движении был отдых. Начальник отряда любил движение, вся жизнь его была отдана движению.

Сосны выросли впереди. Они встали вдруг стройной и молчаливой толпой, высоко занеся головы свои к небу. И вот они окружили машину, шоссе вбежало в сосновый бор. Тише стал ветер, и глуше урчало море. Недвижные мохнатые сосны, сгущая тьму, все дальше отодвигали шоссе от ночных беспокойных вод. И вот уже совсем не слышно моря.

Машина шла вдоль деревянной ограды. Полковник замедлил ход и свернул в открытые настежь ворота к стоявшему в глубине одиноко, как домик лесника, хутору. Свет фар ударил в окна дачи, и начальник отряда остановил машину, потушив огни.

Неподвижный и молчаливый, он задержался на миг у руля. Затем вышел, отвернул воротник макинтоша, поднял голову и только теперь увидел небо. Это было чудесное небо, спокойное, ясное, в изумительных узорах созвездий, и ни одно облако не затуманивало его. Там было широко, просторно и светло.

Жизнь начальника отряда была полня боевых эпизодов. Первый орден он получил еще в гражданскую войну, когда был командиром роты. Второй орден был дан ему уже за пограничную службу: он первый ворвался в стан басмачей и лично убил вожака. Он разгромил в своей жизни не одну вражескую банду и воспитал многих отличных бойцов. Все в жизни было продумано им до конца, знания и опыт придавали решительность его действиям. Смысл и цель его работы жили в его крови, как любовь к родной земле, к родным людям, как нечто неотделимое от него и его поступков. И сейчас, глядя на это огромное небо, он думал о далеких краях, где людям живется все еще плохо, как и ему в юности, когда был он слесаренком на заводе. Те люди, достойные, как и он, счастья, тоже видят это небо, но не могут еще так радоваться ему, как он. Их победы впереди, в будущем, может быть, недалеком.

В семь часов утра начальник отряда был уже на ногах. Когда он с женой кончал завтракать, на веранду к нему вбежал десятилетний сынишка. Остановился неподвижно, внимательно следя за тем, как ест отец, и вдруг спросил:

- Папа, скажи: ты всегда будешь пограничником?

- Не знаю, - отвечал отец улыбнувшись.

- А граница всегда будет?

Начальник отряда вспомнил вчерашнюю птицу, ее свободный и уверенный полет, и ощущение дозрело... Но он ничего не успел ответить сыну. Прошумела у веранды машина из штаба, и мальчик бросился к шоферу - любимому своему другу и покровителю.

Уже доносился голос шофера:

- Другим разом довезу: сегодня некогда. Будешь за рулем сам орудовать, как папа...

Полковник надел фуражку, накинул макинтош и вышел. И в это теплое утро явственно представилось ему время, когда будет опрокинут враг по всему миру, исчезнут границы и человек, прогнав навсегда беду и горе, овладеет всей землей для труда и счастья.

Шофер, как всегда, попытался сам сесть за руль.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.