Мишка был старше Сергея и меня на два года – главный забияка и драчун. Подбежит, бывало, стукнет исподтишка, а потом поди его догони.

Пройдет двадцать пять лет, он пришлет Сергею и мне весточку, вспомнит двор, улицу, родной город, а о себе напишет скупо: профессор, в полковничьем чине.

Марка звали «Музыкант». Его, большеглазого, худенького, слабенького, чистенького мальчика из зажиточной семьи, вовсе не принимали в расчет, если надо было постоять за свою улицу в драке. Зато никто лучше Марка не мог сыграть на аккордеоне или на черном лакированном рояле, попавшем в клуб из какого-то буржуйского особняка.

...Пройдет сорок лет. На юбилейном концерте в столице, в Колонном зале, будут петь песни, полюбившиеся всей стране. Выйдет на эстраду знаменитая актриса, объездившая с песнями этими полсвета, – только что до Антарктиды, кажется, не добралась, начнет песню про Родину, про величавую Волгу, которая течет издалека долго, и весь зал будет вторить ей, а потом выйдет на эстраду юбиляр-композитор, наш Марк, и скажет:

– Был и остаюсь комсомольцем...

И нам, сидящим в партере, в третьем ряду, будет особенно понятен смысл этих слов: ведь известный композитор-песенник и есть худенький мальчик из нашего города, с нашей улицы...

Сережка, Ванька, Верка, Петька, Борька... Так мы тогда называли друг друга. И прозвища мальчишеские памятны, не забылись – «Конструктор», «Музыкант».

«Конструктор» – на все руки мастер, соорудивший почти настоящую ветряную мельницу, – пропадет без вести в сорок первом.

Петька, обладатель удивительного голоса, настоящий серебряный колокольчик, сложит голову под Берлином.

А Верка, отчаянная, стриженная под мальчишку, сорвиголова, закончит медицинский и погибнет под бомбами на Калининском фронте...

Борька уйдет в ополчение, будет сражаться в блокадном Ленинграде и однажды не вернется из боя.

Все это еще впереди, а пока они идут по родному городу и поют на всю улицу:

Чтоб труд владыкой мира стал И всех в одну семью спаял, – В бой, молодая гвардия Рабочих и крестьян!..

А ведет всех нас Сергей Антонов, гроза обывательского хулиганья, нэпманских сынков и базарных спекулянтов: он, оставаясь с ними один на один, иногда белел, и лицо его замирало – страшно было, – но не отступал, ибо страх знаком каждому, важно уметь его преодолеть – это и есть смелость.

Мы росли на одной улице, ходили в одну школу. Вместе впервые надели красные галстуки... Были патриотами своего города, своей республики, нашей страны. Звали нас по-разному – Иван и Казимеж, Сергей и Павел, Исаак и Василий. Мы выросли в русских, белорусских, польских, еврейских семьях, но не был знаком нам ни великорусский шовинизм, ни национализм, ни антисемитизм. Этому обязаны мы были своим родителям – простым трудовым людям, комсомольской ячейке, пионерскому отряду, партии большевиков.

Тогда, в двадцатые годы, Сергей Антонов и мы, товарищи его, начали проходить высокую, благородную школу подлинного пролетарского интернационализма и остались верны ему на всю жизнь.

Продолжение следует.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.