Нет, пожалуй, так и не вспомнить нам ни одного по-настоящему солнечного утра, с которого бы начинался день на острове. Но об этом предупреждали – всякое может быть, даром что лето: и дожди зачастят, и инеем высеребрит траву, и туманы навалятся, а то задует норд – в пору по-зимнему одеваться. Одно слово – Командоры, у них свой нрав, суровый, переменчивый. Хотя, грешить не будем, солнце порой выглядывало, правда, позже, к обеду, и одаривало-таки остров коротким теплом. И тогда, будто по волшебству, тусклые тона, которыми закрашивала долгая непогода океан и холмы, причудливое нагромождение камней вдоль бухты и сам поселок, размывались, и оживала, высвечивала в полную силу дикая неукротимая красота Командорских берегов, непохожих ни на какие иные. Но такое случалось редко. Обычно утро на острове Беринга встречало нас молочно-белой туманной неясностью. Из окон крошечной деревянной гостиницы, выходивших на Никольский рейд, высмотреть можно было разве что узкую кайму берега, усеянного чайками, бетонный выступ причала и, если повезет, силуэт корабля, прижавшегося чуть ли не к самому острову. Но было что-то притягательное в этом туманном недвижимом океанском безмолвии. Можно до усталости в глазах смотреть на ритмичный перекат волн, уходящих в белесую даль, и пить полными легкими сладковатый пряный запах океана. Пить и не напиваться всласть. Многие мечтают побывать на острове Беринга. Но осуществить это не так просто даже для тех, кто живет «недалеко» от него – в Петропавловске-Камчатском. Самолеты на Командоры летают редко, корабли туда заходят и того реже. Хотя есть и расписание регулярных рейсов, но ветры, штормы и туманы изменяют его, когда им вздумается.

Мы же добирались до Командор на старой мереэске – малом рыболовном сейнере «Мякижа», чей курс по случаю пролегал вблизи островов. И выяснилось, что даже капитан «Мякижи» Петр Дмитриевич Купянский за многие свои навигации так и не ступил на остров Беринга, хотя видел его не раз с мостика. «Интересно, конечно, – заметил в том разговоре Купянский, – все-таки остров необычный, легендарный даже, а для моряков особенно. Но раз мне можно, так и другому, значит, дай. А разреши нашему брату якориться у Беринга, недолго и всю живность там распугать». Капитан тогда попал в точку. Подход судов к Командорам потому и строго ограничен, чтобы не нарушать лишний раз покой редких морских зверей и птиц, обитающих там.

Чем же манят острова? Экзотикой? Вряд ли ею одной. Есть места красивее, пышнее растительностью, богаче зверем. И климат здесь не ласков: острова-то северные. Тогда чем же? Дальностью своей, тишиной, печальной мощью скал и утесов, особенно остро чувствуемой горожанами нетронутостью изначальной жизни.

Но только ли? Разве не мечтаем мы, еще в детские годы открыв для себя пример величия человеческого духа, ступить на землю, с которой обручила судьба нашего героя? Пусть даже столетиями заслонила его от нас история. Пусть даже тысячеверстными расстояниями разделила наш дом и порог его последней обители. Мы мечтаем. Мы ощущаем в себе настоятельную потребность поклониться памяти того, кто покорил нас с детства дерзновенностью, бесстрашием, талантом. Мы приходим к могильной плите в Елабуге, ступаем на рельсы Боярки, сжимаем в ладони горсть земли с разъезда Дубосеково, чтобы ощутить неразрывность времени, связующего эпохи. Ощутить ответственность, возложенную на нас жизнью и подвигом людей, ушедших в бессмертие.

Тем и влекут Командоры, что в ряду мест священных в истории России стоит остров Беринга – последняя земная стоянка великого мореплавателя, капитана-командора Витуса Йонсена Беринга и его товарищей, разделивших с ним судьбу и славу. Командоры – живой памятник экипажу легендарного «Святого Петра», потому что открыты и присоединены к России они были подвигом русских первопроходцев. И вспомнить об этом подвиге ныне самое время, ибо ровно 240 лет назад ступил Беринг с товарищами на необитаемый берег до той поры неизвестного острова. А ровно триста лет назад родился в небольшом датском городе Хорсенсе и сам командор. Но что же известно нам о Беринге, еще не переступившем черты бессмертия?

Истории неугодно было оставить нам сколько-нибудь ясного представления о большей части жизни Беринга. Да и не было у нее к тому поводов. Судьба датского моряка не блистала особенными событиями, не щедра была к нему и на милости, кои выпадали с избытком на долю других, более везучих его соплеменников. Достоверно лишь, что до поступления на службу в Российский флот имел Беринг опыт плавания в Индию, что считалось тогда делом немалым. Потому был ему сразу жалован в России офицерский чин, правда, небольшой. В остальном же никаких отличий Берингу сделано не было. Так в двадцать с небольшим лет отдал он свою шпагу и жизнь саму делу России, ведомой Петром Великим в бушующую баталиями и обновлениями эпоху.

Водил по цареву указу уже обрусевший датчанин корабли на Балтике, участвовал и в Азовском бесславном походе. Но при всем старании не отыщем мы упоминание его имени ни в одном из наградных листов того времени. Не улыбалась Берингу фортуна, хотя свидетелей его исправной службы новому отечеству отыскалось бы в ту пору немало. И уже вышел было он в капитанском звании в отставку и собрался ехать с многочисленным семейством в тихий Хорсенс, но вдруг передумал, запросил новой службы, любой. Потому что не смог расстаться с Россией, величественной и гордой, манящей неизбывностью просторов, неукротимостью духа.

Итак, он просил новой службы. И получил ее. Наказ умиравшего Петра был краток: «1) Надлежит на Камчатке или другом тамож месте сделать один или два бота с палубами. 2) На оных ботах плыть возле земли, которая идет на Норд и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки. 3) И для того искать, где она сошлась с Америкой». И именно на Беринга пал выбор Петра, когда решалось, кому возглавить экспедицию. Почему на него? Но сначала надо прояснить, что искал царь, посылая отряд так далеко от своей столицы.

Кончалась первая четверть XVIII века. Россия прочно заняла свое место среди первых европейских держав, надолго отбив охоту у иноземных воителей пробовать ее крепости. Корабли под русским флагом входят в Черное, Средиземное, Балтийское моря, откуда лежит путь к Америке, Индии, Китаю, таинственной Японии. Путь длинный, трудный, невыгодный, но иного пока нет. Англия, Франция, Испания, Португалия, Нидерланды спешат обзавестись колониями, одно географическое открытие следует за другим. А что же Россия? А России нет нужды в колониях, ей дай бог себя измерить и познать, ведь дальше Ермака в восточную сторону еще никто основательно не хаживал. Что же там, на востоке, где предел земле русской? Правда, Семен Дежнев прошел уже из устья Колымы в Анадырь, доложив о проливе, разделяющем Азию и Америку, но те сведения непрочны, их надо проверить. Дошел до Камчатки посуху и казачий пятидесятник Владимир Атласов с отрядом. Ну, а что там дальше, вправду ли Америка? Если Дежнев не ошибался, то плыть из Петербурга к землям, лежащим по ту сторону азиатского материка, через пролив удобнее.

Для России, нарождающейся могучей морской державы, ответ на этот вопрос – дело ее престижа, ее экономики и обороноспособности.

Принять командование экспедицией по разумению Петра должен был человек, не заласканный наградами, не царедворец, не сорвиголова, а истый моряк, расчетливый, опытный, упорный, верный службе и порученному делу, но и не подобострастный служака. Петр I редко ошибался в людях, не ошибся и в Беринге. Хоть и не жаловал царь наградами и чинами датчанина, но помнил – где-то есть такой, будет в нем надобность – сыщется.

По запискам приближенных к царю сенаторов видно, с каким недоумением восприняли они эту кандидатуру. Почему Беринг? Грузный, с одутловатым лицом, широким плоским носом, покатыми плечами, не всегда опрятный в одежде, он не вызывал симпатий даже чисто внешне. Да и заслуги его более чем скромны. Но с царем не поспоришь.

Так, в 1725 году зимой для Витуса Беринга началась вторая, главная его жизнь, за каждый год которой ему признательны мы и поныне.

...Командорам ли не помнить Беринга! Едва ступив на остров, мы оказались на улице, названной его именем. Не удержались, мимо длинного ряда добротных деревянных домов чисто русского покроя прошли сразу к месту, где стояли вблизи друг друга целых три памятника капитану-командору и его спутникам. Прошли, не спрашивая дороги, потому что заметили памятники еще с борта сейнера на подходе к Никольскому рейду. Первый – невысокий крест на чугунной плите поставлен был еще командой русской пограничной шхуны «Алеут» в 1891 году, два других – бронзовый бюст командора и макет пакетбота «Св. Петр» уже нашими современниками жителями Никольского. У подножия каменных постаментов лежали трепещущие под ветром белые рододендроны, цветы редкой красоты, названные кем-то командорскими розами.

Тогда же, в первый день пришли мы и в краеведческий музей поселка Никольского. Признаюсь, не ждали от него многого, музей был невелик, делил небольшой, в общем, деревянный дом с детской музыкальной школой. Но вошли, огляделись – и дух захватило. В трех более чем скромных размеров комнатах собрана вся старая и новая история Командор. Собрана любовно, тщательно, талантливо. И на первом месте то, с чего началась эта история, – материалы о второй камчатской экспедиции Беринга. Вещи, принадлежавшие ее участникам, документальные свидетельства трагедии, постигшей экспедицию на обратном пути от берегов Америки.

В крошечной, три на четыре метра, с низким потолком комнате было сумрачно, свет падал лишь на застекленные экспозиции и морскую карту, лересеченную пунктирами маршрутов «Петра». Почти прямая линия рассекала Тихий океан, соединяя два материка, – это путь Беринга от берегов Камчатки до Америки. Потом под прямым углом линия устремлялась вверх, вдоль Северо-Американского побережья – это «Петр» искал удобную для стоянки бухту. А вот и обратный маршрут, но как изломана, нелепа, беспорядочна пунктирная нить – бесстрастное отражение трагедии, постигшей экспедицию.

4 июня 1741 года пакетботы «Св. Петр» и «Св. Павел» – двухмачтовые; толстобокие, взяв по шесть тысяч пудов груза, вышли в море. На каждом корабле было по 14 пушек и более семидесяти членов экипажа. «Петра» вел Беринг, «Павла» – Чириков. С капитаном-командором шли люди бывалые и отважные. Беды начались 19 июня, когда в тумане «Петр» разминулся с «Павлом». Плыть к Америке пришлось в одиночестве. Они дошли до нее спустя почти месяц. Дошли и свершили то, к чему призывал Беринга долг последние пятнадцать лет.

Но уже вскоре Беринг приказал сниматься с якоря, его подталкивало беспокойство. Не новичок в море, капитан-командор замечал на лицах моряков следы страшной болезни – цинги, проклятия мореплавателей тех времен. Не обошла цинга и его самого. У Беринга опухли десны, вываливались зубы, покрытые язвами ноги отказывались слушаться.

Первым умер матрос Никита Шумагин. Это случилось 30 августа. Когда его хоронили, увидели землю. Первый из цепи островов, которые назвали Шумагинскими.

Потом начался тот страшный шторм. Он истязал людей и их корабль много недель подряд. Почти каждый день кто-нибудь умирал, ослабевшая команда не справлялась с управлением корабля. «Петра» носило по океану, как щепку. Леденящий ветер сбивал с ног всех, кто выходил на палубу. Кончалась пресная вода, люди призывали смерть как избавление. Их положение было ужасным.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.