Помнят: ...замолчали волосовские колокола

— До пятницы...

Друзья разом прижались к стенке. Они слышали, как священник прощался на пороге с матерью Майи, потом захрустел ледок под его ногами.

— Ну вот, все в порядке,— подвел итог Леонид своим молчаливым размышлениям.

— Что в порядке?

— Да все! Будет диспут, докажет: бога нет и быть не может. Как дважды два. И попик останется при своих интересах.

— Дважды два...— отозвался Андрей.— Попин-то не лыком шит...

— Ерунда! — сказал Ленька и поежился: к ночи подмораживало крепко...

На другой день в обеденный перерыв Андрей Торопов пришел к организаторам диспута выяснять программу. Ему с гордостью показали красочное объявление: «В чем вред религии?» Лектор — член общества тов... Спрашивай — отвечаем... Как совершаются «чудеса» — физические и химические опыты... Танцы под радиолу...».

Поинтересовались:

— Ну, здорово?

— Особенно танцы,— хмуро пошутил Торопов.— Этот лектор — кто он? Тот, что читал как-то о международном положении?

— Да, он у нас на все руки мастер.

О том о сем, есть ли жизнь на других планетах.

— Ну и как — есть?

— Науке это неизвестно,— повторили со смехом памятную фразу из фильма «Карнавальная ночь»,— Тебе что, не нравится?

— А этот ваш член общества точно знает? — настаивал Андрей.

— Точно знает,— услышал в ответ неуверенное.

— Точно! Какие вы здесь радостные собрались...

Попытки выяснить суть дела тут же, по телефону, в обоих случаях не увенчались успехом, в конце концов оба вынуждены были уступить. Доктор медицинских наук, известный профессор одного из крупных научно-исследовательских институтов назначил свидание с настойчивым незнакомцем на три часа дня в своем кабинете. Второй собеседник юноши, тоже профессор, только бывший, попросил точно, минута в минуту, приехать к одиннадцати к нему на квартиру. В обоих случаях юноша был предельно точен. В обоих случаях разговор длился много больше десяти минут, и в обоих случаях собеседники юноши в конце концов дали свое согласие. Хотя для этого обоим профессорам, действительному и бывшему, пришлось внести в деловой распорядок будущих недель значительные изменения.

Отец Владимир вышел из дому задолго до половины седьмого, медленно шел по темным заснеженным улицам, сунув по привычке руки в карманы расстегнутого пальто, щурился от фар встречных машин. Потом невольно ускорил шаги —* нетерпение росло в нем: близился час боя. Он постоял у входа в клуб перед объявлением о диспуте, пробежал глазами программу. Мельком взглянул на двух парней, с которыми столкнулся как-то у дома Майи Свиридовой, и подумал, что сегодня им суждено проиграть. Раздевшись, вошел в шумный зал. Перед ним переговаривалась, пересмеивалась, хлопала сиденьями кресел та самая аудитория, которая сегодня, притихнув от изумления, будет слушать его проповедь, поначалу протестуя, затем соглашаясь невольно. И кто знает, сколько собравшихся здесь потом придет в волосовскую жалкую церквушку без иронии и праздного любопытства. За советом и помощью придут к нему, отцу Владимиру. Чувствуя благодарность к Майе за удачную мысль, он поискал по рядам: увидел ее впереди, среди подруг,— серьезную, тихую, покусывающую от волнения губы.