Восславим женщину-мать!.. Если бы имел я дар художника, то образ матери, вечный и всегда современный, написал бы именно с этой милой, скромной женщины. У нее одна, уже взрослая дочь, но через руки и сердце Марины Гургеновны Контаревой, главного врача московского Дома ребенка № 12, прошло по меньшей мере две тысячи ребячьих жизней.

...С виду это утонувшее в зелени приземистое здание на улице Гарибальди ничем не отличается от обычного детсада. Того, например, куда я вожу своего сынишку. Все привычно, если бы не эти обжигающие душу слова — «Дом ребенка». Сто детей, едва появившихся на свет и уже оставшихся без родителей — вот кто живет в этом доме.

Мы пришли сюда в «тихий час». Малыши мирно посапывали в своих кроватках, самые маленькие крепко спали в колясках прямо на веранде, на свежем воздухе, а ребятишки постарше уже уехали на дачу.

В тесноватом кабинетике главного врача зазвонил телефон. Марина Гургеновна сняла трубку — в глазах тревога. Звонили с дачи — заболел Андрюша 3.

— К вам выезжает машина, — стараясь сохранять спокойствие, говорит Контарева. — Дайте ему жаропонижающее. — Извинившись, она оставила нас одних, а сама пошла отдавать спешные распоряжения.

Вот уже 23 года, изо дня в день, утром и вечером, Марина Гургеновна в таких беспокойных и бесконечных хлопотах. Пожалуй, лишь с нелегким трудом матери-героини, родившей и воспитавшей десять, а то и более детей, сравнится ее работа. Только малышей, а значит, и забот у главврача Дома ребенка в десять раз больше. Впрочем, кто может и каким способом измерить материнские хлопоты и переживания?

Почетом и уважением окружено у нас в стране материнство. Почти 388 тысяч женщин носят гордое звание «Мать-героиня». Да, именно героизм, героизм повседневности, совершает каждая многодетная мать. И смешно спрашивать, какой ребенок ей дороже. Ведь каждое дитя — это ее плоть и кровь, «кровинушка», как говорили в старину.

Но есть, к сожалению, — это Контаревой слишком хорошо известно — и кукушки в человеческом облике, которых не только матерью, но и женщиной-то называть не хочется.

— Как только таких земля носит! — с горечью говорит Марина Гургеновна. — Почитайте, что пишут они, когда отказываются от собственных детей, — сердце разрывается!

«Вторично прошу передать мою дочь на государственное обеспечение, — с внутренним содроганием читаю написанное от руки заявление. — Правовые последствия передачи дочери на усыновление (так и написано — на усыновление) мне разъяснены. Претензий к органам здравоохранения, опеки и попечительства, усыновителям предъявлять не буду. Заявление написала добровольно». А чуть ниже — сведения о себе: «Рост 167 см., волосы русые, глаза зеленые, 19 лет, образование среднеспециальное...»

Написано явно под чью-то диктовку. Может, не ведает, что творит, эта девятнадцатилетняя «русалка» с зелеными глазами? Может, через год-два локти будет кусать?.. Но вот подобные заявления от тех, кто родил в 24, 36, 40 лет. Значит, дело тут не в возрасте.

Мы спросили Марину Гургеновну: «Кто же бросает своих детей?» Главврач назвала цифры. Бесстрастная (бесстрастная ли?!) статистика Дома ребенка показывает: больше половины воспитанников — это дети так называемых «одиночек». Нет, не матерей-одиночек — от материнства они отреклись собственноручно, — а тех одиноких, порхающих по жизни женщин, которые надеются найти свое призрачное личное счастье путем отказа от материнских уз. Ссылаются на строгую родню, низкую зарплату, плачутся на свою горькую участь, но разве стоят их слезы хотя бы одной слезинки безвинного, обездоленного младенца?..

Сирот, то есть детей, у кого родители умерли или погибли, в Доме ребенка можно пересчитать по пальцам. Куда больше тут тех ребятишек, от которых отказались и мать, и отец, тех, чьи горе-родители лишены родительских прав.

О первых, «отказниках», и говорить-то не стоит, ну, а во втором случае позиция Контаревой ясная и твердая: если ребенку плохо в семье (а такое, как это ни противоестественно, бывает), то надо немедленно, без проволочек брать малыша на государственное попечение.

Двадцать с лишним лет назад выпускница Первого Московского мединститута и не думала, что будет работать в Доме ребенка. Контарева пришла тогда сюда с одной целью — поработать лето на даче. Однако, к счастью для всех, вышло иначе: она, сама молодая мама, близко к сердцу приняла беду чужих детей и осталась с ними.

— Главная наша забота, — говорит Марина Гургеновна, — растить здоровых и развитых ребят. В штате у нас около 20 медиков, в том числе 6 логопедов. Такие специалисты нужны не только для медицинских, но главным образом для педагогических целей. Ведь у детей в домах ребенка имеются определенные задержки в психоречевом развитии. В хорошей семье малыш постоянно с мамой и папой, постоянно тренирует речевой аппарат, а тут, как мы ни стараемся, тесного контакта достигнуть трудно.

Больше всего заботит и тревожит всех без исключения работников Дома ребенка будущее, завтрашний день малышей. Ведь здесь дети воспитываются лишь до определенного возраста. А что дальше?.. Если не одумаются родители, не возьмут под свою опеку хорошие люди, то приходится переводить четырехлетнюю кроху в детский дом.

Потому-то и раздается колоколом в уютных квартирах телефонный звонок. Воспитатели, патронажная сестра, главврач пытаются пробудить в людях, отказавшихся от своего дитя, родительские чувства, совесть. Иные бросают трубку, грозят жалобами. Но, к счастью, не все. «Как я могла жить без дочки!» — в запоздалом прозрении восклицает молодая мать. И тогда приходит на имя главного врача вот такое письмо.

«Пишет Вам мама бывшей воспитанницы Тани. Теперь она благодаря Вам Таня Н. Мы с мужем часто с благодарностью вспоминаем Вас, ведь это Вы сделали нашу семью счастливой. Мы обязательно навестим Вас, а пока посылаем Танечкины фотокарточки. Дочка давно разговаривает, читает стихи. Мы приедем, и она Вам почитает. До свидания. Семья Н.».

На фотографии — улыбающаяся девочка с большой куклой в руках. И подумалось: ради счастья таких вот малышей, ради счастья родителей и работает врач Контарева.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.