Здесь, в низах, шла не менее упорная борьба за жизнь корабля. Командир отделения котельных машинистов старшина 2 - й статьи Годунов спустился в угольный бункер, где клокотала врывающаяся через пробоину вода. Погрузившись в нее по шею, старшина попытался спиной заслонить отверстие, но устоять не смог. Ему кричали, чтобы он покинул бункер, но за грохотом взрывов Годунов ничего не слышал да к тому же был контужен. Продолжая нырять, старшина хотел во что бы то ни стало заделать пробоину.

- Здесь она, - кричал Годунов. Голос его от глухоты изменился, ничего не слыша, он напрягал всю силу легких: - Здесь она, только полметра от поверхности...

Воентехник Кошев силой вытащил Годунова из бункера и прокричал ему в самое ухо:

- Держите пар!... Ясно?

Старшина кивнул головой: дескать, понял!

Насосы, мерно журча, откачивали воду. Но казалось, само море переселяется в тральщик. Вода клокотала, поднимаясь все выше и выше. Машинисты Ширяев, Хлюстов и Ломтев, смазывая машину маслом, с трудом передвигались в холодной воде, доходившей уже до пояса. Машина хлюпала в воде мотылями.

Трюмный машинист Быльченко вооружился переносным освещением, собираясь осмотреть трюмы. Он знал в этой преисподней корабля каждую заклепку, не раз во время учений лазил туда вслепую. Но воентехник Кошев остановил Быльченко и приказал быстро подняться наверх и доложить на командный пункт о положении внизу:

- Передайте командиру: давление в котле катастрофически падает. Машины задыхаются. Бороться с водой мы уже не в силах, но держаться еще можем. Можем!

VI

Быльченко выскочил на верхнюю палубу и на какое - то мгновение закрыл глаза: за этот промежуток времени, пока он лазил в низах, картина на верхней палубе резко изменилась - все пылало, вокруг тральщика поднимались и падали водяные столбы, миноносцы продолжали бешеный обстрел. В грохоте взрывов ясно выделялся голос носовой пушки тральщика - комсомольский расчет во главе с комсоргом Бессоновым посылал снаряд за снарядом. Раненый комендор Коливайко не покинул свой пост. Ненависть ожесточила его, и он действовал так, словно рана удвоила его силы.

- Давай!... Давай! - хрипел он подносчику снарядов, не успевавшему вытирать пот с лица.

Быльченко побежал на мостик, но командира там не нашел. Трапы на мостик были снесены снарядами, поручни порезаны осколками, языки пламени лизали настил. Рядом, склонившись на лебедку, будто в раздумье застыл боцман.

- Где командир? - спросил Быльченко. Боцман молчал.

- Оглох, что ли?.. Где командир?

Боцман не шелохнулся. Быльченко тронул его рукой и только теперь заметил, что Саблин не склонился, а висит на лебедке.

- Ну, погодите, гады! - в бешенстве закричал Быльченко и, ухватившись покрепче за обвес, прыгнул на мостик запасного командного пункта.

Выслушав доклад трюмного машиниста, лейтенант Рыбаков спокойно, точно не приказывал, а советовал, сказал:

- Идите заводить пластырь.

С привычной ловкостью матросы принялись заводить концы, но взрыв очередного снаряда продырявил пластырь, порубил осколками концы. Быльченко вместе с уцелевшими товарищами бросился в трюм доставать новый пластырь, чтобы закрыть им опасную для жизни корабля пробоину.

Если бы можно было людям в этот момент со стороны взглянуть на себя, то и они удивились бы своей несокрушимости и бесстрашию. Чем труднее становилось положение, тем ожесточеннее сопротивлялся экипаж «Тумана», борясь за жизнь родного корабля. «Туман» выдержал уже около десятка прямых попаданий, пробоины зияли в его борту, но тральщик жил и боролся.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.