- До встречи с противником осталось минут двадцать. Главное, товарищи, чтоб машины работали бесперебойно. Берегите сердце корабля!

- Не беспокойтесь, товарищ комиссар: пока мы живы, машины будут действовать.

Комиссар обходил все боевые посты с неотступной мыслью о недописанном «если». Что же следует за этим «если»?.. Поднимаясь на мостик, он шептал: «Если... если...» И вдруг его осенило: в ходе боя люди своим поведением допишут это «если».

III

Вражеские миноносцы быстро сближались с тральщиком. Уже ясно было, что до встречи с противником не удастся уйти под прикрытие своих береговых батарей, и Шестаков думал о том, как лучше и дольше продержаться в предстоящем неравном бою, не уронить честь родного флага.

«Один против трех... Трудно будет!» - пронеслось в мыслях, и он представил людей на боевых постах, взвешивая их качества!. Вспомнился комендор Коливайко, упрямый, нетерпеливый во всем детина!. Этот выстоит! И чем больше перебирал командир в своей памяти людей, тем спокойнее становилось на душе. Он решительно взялся за ручку телеграфа и одновременно с переводом стрелки прокричал в переговорную трубу сразу возмужавшим голосом:

- Самый полный!

Над трубой «Тумана» образовалась густая чалма дыма, словно тральщик вздохнул полной грудью; палуба задрожала под ногами, в лицо ударил ходовой ветерок, и тут же до слуха Шестакова донесся знакомый мотив.

Это сигнальщик, не спуская глаз с кораблей противника, вполголоса напевал песню о «Варяге». На открытом, немного суровом лице его не было ни робости, ни страха. Командир взглянул на матросов, стоявших у орудий, - они так же, как сигнальщик, пристально наблюдали за приближающимися миноносцами. Вспомнилось, как перед выходом в море, уже на траверзе острова Кильдин, после беседы о боевых традициях нашего флота один из матросов поднялся, окинул всех взглядом, точно спрашивая у товарищей согласия на то, что он скажет, и решительно произнес:

- Мы, советские матросы, будем драться до последнего дыхания, пока в груди стучит сердце. Не пожалеем ни крови, ни даже своей жизни ради победы...

Вот все они стоят на своих местах, готовые к. схватке. Теперь Шестакову особенно ясно стало, что командовать этими людьми, у которых словно бы одно сердце, и легко и ответственно. Он хотел что - то сказать комиссару, но в этот миг у борта головного корабля противника вспыхнуло светло - оранжевое пламя и послышался твердый голос сигнальщика:

- Враг открыл огонь!

Над «Туманом» просвистел первый снаряд. Звук выстрела донесся почти одновременно со взрывом снаряда, упавшего неподалеку от борта.

Кормовое орудие тральщика открыло ответный огонь. Командир понимая, что небольшие пушки тральщика вряд ли нанесут серьезный вред миноносцам, но, тем не менее, заставят их держаться на расстоянии. Предоставив полную инициативу артиллеристам, Шестаков сосредоточил все свое внимание на маневрировании, на оттягивании вражеских кораблей поближе к береговым батареям.

- Ставить дымовую завесу! - приказал он, и за кормой заклубилась белесая гора, разрастаясь все шире и выше.

Миноносцы, потерявшие из виду тральщик. стали бить по дымовой завесе. Один снаряд попал в корму. Шлейф дыма точно обрезало. На мостик доложили: вышло из строя рулевое управление, заклинило кормовую пушку, осколки сразили химиста Полякова и подносчика снарядов Ефанова.

- Перейти на ручное управление рулем, - приказал командир, и лейтенант Букин вместе с рулевым Семеновым бегом бросились выполнять приказание.

Задыхаясь в дыму, они пробрались в румпельное отделение, попытались сдвинуть с места руль, но его заклинило намертво.

Потеряв управление, «Туман» двигался по чуть изогнутой линии. Комендоры носового орудия в страшном напряжении толкали повернутую уже до отказа пушку и просили командира чуть - чуть развернуть тральщик, чтобы открыть их орудию сектор обстрела.

- Хоть еще равок пальнуть в их подлую душу! - кричал комендор Коливайко.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.