Первая комсомольская

По тому, как Романюк разговаривал, в нём легко было узнать вчерашнего солдата:

- Мельцын? Докладываю комитету: сейчас провели комсомольскую группу. Вопрос один - первая домна. Решили... Да, да, как ты советовал, так и поступили... взаимопомощь...

... Первый горновой вытащил клещами из чугунного жёлоба остатки шлака, аккуратно варежкой пригладил черноватые стенки жёлоба и внимательно посмотрел, как его подручный Иван Романюк готовит к приёму чугуна перевальную лопату. Ох, эта лопата! Иван Бардых до сих пор не может спокойно смотреть на неё. Был такой случай. По вине Ивана, тогда ему только что присвоили звание лучшего горнового Сталинской области, чугун прорвал песок под лопатой и пошёл в сторону шлакового жёлоба. Расплавленный металл мог залить рабочую площадку, а пройдя по шлаковым желобам, уничтожить шлаковые ковши: они ведь не выложены внутри огнеупорным кирпичом. К счастью, чугун удалось остановить и направить в приготовленное для него русло.

И всё же лучшего горнового области тогда перевели на целый месяц в подручные. Бардых, знающий себе цену и, может, поэтому малость самолюбивый, на всю жизнь запомнил этот «день падения авторитета».

Вот почему он так придирчиво осматривал работу своих четырёх подручных.

В полночь, когда первая комсомольская готовилась выдать чугун, в цех пришёл комсорг Виталий Мельцын вместе с секретарём партийной организации доменщиков Георгием Александровичем Аляпкиным. Песчаные желоба, словно русла пересохших ручейков, пересекая площадку, обрывались над ковшами. Бур готов, двухцилиндровая пушка для закрытия чугунной лётки заряжена, горновые каждый на своём месте.

Всё готово. Сейчас из камней, угольных, рудных, известняковых, всего того, что именуется коротким словом «шихта», появится настоящий металл.

Вахту несёт смена мастера Ященко. Василий Васильевич то и дело посматривает сквозь синее очко в глазок фурм: там, словно бело-синее облако, клокочет, ворочается чугунное жидкое месиво. Свободные от вахты доменщики окружили парторга. Тихо переговаривались, поглядывая на чугунную лётку.

Домна, окутанная паром, казалось, еле сдерживала в своей утробе давно созревший металл. По сигналу мастера горновой приставил к чугунной лётке механический бур. Он дробно забарабанил, пробивая выход чугуну. Минута, и хлынул людям навстречу поток белоснежных звёздочек-искр. Когда они осели, из пробитого отверстия, увеличивая скорость, легко потёк по желобам расплавленный чугун. По его ослепительно-беловатой поверхности катились серые корочки шлака. Металл заполнял ковши один за другим, падая на дно бесшумно, как падает в бочку лента густого, тягучего мёда.

Вдруг металл заметно начал холодеть. Теперь он, красноватый, шёл не бесшумно, а тихо поскрипывая, искрясь и очень медленно стекал в ковши. Ослепительное отверстие лётки становилось всё уже и уже.

Иван Бардых сильно ударил ломом в огненный, медленно закрывающийся глазок и удивлённо вскинул широкие чёрные брови, когда увидел, что вслед за его ударом несколько длинных ломов воткнулись рядом с его ломом, разворачивая и корёжа застывающую лётку. Вовремя пришли комсомольцы-горновые второй, третьей и четвёртой доменных печей. В горячую минуту Иван забыл решение комсомольской группы и сейчас, радостно улыбаясь, с удвоенной силой разворачивал лётку, из которой снова широкой лентой хлынул чугун. И какой чугун!

Вот она, комсомольская взаимопомощь, в действии!

Взятый на пробу чугун отвечал самым придирчивым требованиям работников технического контроля. В эту ночь комсомольская домна в первый раз после ремонта дала план, выпустив чугун точно по графику.

Появившийся откуда-то из темноты Панёв, возбуждённый, радостный, строго и коротко приказал мастеру:

- На триста килограммов уменьшить металлодобавку!

Василий Васильевич Ященко хотел сказать: рано, мол, только на ноги встали, - но промолчал и быстро пошёл с невесёлым приказом под бункера.

Машинист вагон-весов Алексей Шалатонов мрачно выслушал распоряжение. Он резко смахнул с чёрной доски меловую цифру «1 100» и вместо неё написал «800». На триста килограммов меньше стала получать печь спасительной металлодобавки.

Медленно шагая по ночному двору на выход, комсорг задумчиво произнёс:

- Не поспешил ли Панёв с приказом?..

- Нет! - быстро ответил Аляпкин. - Из железа сварить железо - штука нехитрая. Ты из руды, из камня добудь его... - и, помолчав, продолжал: - Металлодобавка для домны - дело хорошее, но дороговатое. Панёв прав. Вспомни, сколько килограммов железа шло в первую домну до ремонта? Триста - пятьсот килограммов, не больше. А Панёв в эти дни давал вам тысячу с лишним, помог дотянуть до плана, а теперь надо как-то самим выходить из положения. Потом, план планом, но ведь и обязательства мы снижать не собираемся...