Секретарь комсомольской организации доменного цеха подручный горнового Иван Романюк положил телефонную трубку на рычаг и задумался. Он пришел в контору, чтобы позвонить комсоргу, прямо из цеха, в рабочей блузе, прожжённой чугунными искрами, запорошённый красноватой рудной пылью. Его лицо казалось похудевшим и ещё более острым. Первая домна встала на ремонт. «Как это некстати. Теперь отстанем с планом, - думал Иван, - и вряд ли выполним свои комсомольские обязательства».

Романюк тяжело поднялся из-за стола. В дверях столкнулся с коммунистом Панёвым, помощником начальника доменного цеха по шихте.

- Что с печью? - опросил Иван.

- Настыль. Будем взрывать. Скажи своим комсомольцам, чтобы помогли взрывникам и каменщикам...

Панёв прошёл в комнату секретаря партийной организации...

... Настыль. Представьте себе уродливый нарост на гладком и чистом теле берёзы. Вот и у домны, только внутри, с одной стороны образовался такой нарост метровой толщины. Серовато-жёлтый и тяжёлый, словно сам чугун, он плотно вцепился в кирпичную стенку домны. Ни руда, ни кокс, ни известняковые остроугольные камни не смогли сбить этот нарост. В результате загрузка домны шла одной стороной, объём печи уменьшился. Изо дня в день, из смены в смену упорно понижалась выделка чугуна. Пришло время печь ремонтировать.

В металлическом кожухе домны вырезали метровое отверстие, разобрали кирпичи, заложили взрывчатку. Взрыв! Настыль на прежнем месте. Сила взрывной волны ушла в сторону по кирпичным швам.

Второй взрыв оторвал нарост от стенки, обрушил его на самое дно печи. Спустя несколько часов настыль вышла из лётки сверкающим чугуном. Прошло два дня.

Первая комсомольская выздоровела, но... план не выполняла. Об обязательствах никто и не говорил, - о них молча и мучительно думал каждый.

В первый день после ремонта печь недодала тридцать две тонны чугуна. На второй - двадцать одну тонну...

В три часа дня, на стыке двух смен, в комсомольской комнате цеховой конторы собрались комсомольцы-доменщики. Здесь был и секретарь комсомольской организации цеха Иван Романюк. Он сказал:

- Мы, комсомольцы доменных печей, знаем, что наша первая комсомольская не даёт план. А она ведь и так отстала во время ремонта, задолжала чугун государству. А кроме плана, есть ещё и наши обязательства XIX съезду партии... наше письмо товарищу Сталину... Надо что-то придумать. Кто хочет сказать?

Комсомольцы молчали, думали. Их никто не торопил. Здесь надо было не речи произносить, а просто предлагать что-то деловое, конкретное, сей же час осуществимое.

Первый горновой комсомольской домны Иван Бардых, низкорослый, плотный, круглолицый, курил папиросу за папиросой. Романюк, высокий, плечистый, в солдатской гимнастёрке, взглянул на первого горнового и медленно с украинским акцентом сказал:

- Бардых, говори!

Не вставая, Иван ответил:

- Бывает, чугун холодный идёт - помощь нужна. Одним горновым трудно. Расширяешь, расширяешь лётку - дух вон... А это задержка...

Выступали Дышкант, Романюк, выступали другие комсомольцы. Нигде не записанное решение гласило: в часы холодных плавок комсомольцам соседних печей помогать первой доменной, всемерно развивать взаимопомощь.

Ребята разошлись кто к печам, кто домой. Иван Романюк задержался в комсомольской комнате. Он открыл блокнот, снял телефонную трубку и набрал четыре знакомые цифры:

- Комитет комсомола? Здравствуй, Рая. Мельцын там? Попроси его.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.