Переправа

Владислав Янелис| опубликовано в номере №1184, сентябрь 1976
  • В закладки
  • Вставить в блог

Мы на «самом малом» уходим на катере от берега и тихонько травим концы. Под водой щупают дно три мути белых муча. На часах – почти двенадцать, а настоящей темноты нет – белые ночи. Даже звезды на небе кажутся какими-то нечаянными, тусклыми, крохотными. Ощущение такое, будто мы здесь совершенно одни и все жизненное кипение где-то очень далеко отсюда. Но это только кажется. Оба берега замерли до времени «Ч». Замерли, пряча, лавину техники и людей, готовых схлестнуться в поединке воли и отваги, опыта и мысли. А пока здесь, на реке, на рубеже, разделяющем «южных» и «северных», стоит тишина.

Это не так легко – пройти по дну, когда тебя все время сносит быстрым течением, а ноги вязнут в песке и иле, когда надо взбираться на подводные пригорки и спускаться в почти двадцатиметровую бездну. И не просто идти, а «светить» дно, сортировать глазами каждый камень, проволочную нить, вросшую в ил корягу. Потом Тарлецкий рассказывал, что в одной из ям он спугнул полутораметрового сома и тот с перепугу ударил его головой в живот так, что у Александра на минуту перехватило дыхание. Ударь разбуженный гигант в шлем, водолазу было бы не до шуток. Поэтому почти всегда под водой одновременно работают как минимум двое.

А бывают ситуации, когда в водяную бездну спускается сразу подразделение. Накануне учений Анохин обнаружил на дне реки старую баржу. Офицер уже полчаса лазил по ее проржавевшим отсекам, как вдруг наткнулся на артиллерийский снаряд. Посмотрел маркировку – немецкий. По опыту знал, что раз баржа потоплена во время войны, то вряд ли на ее борту был всего один снаряд. Через десять минут Анохин нашел ящик, затем еще два. В тот же день саперы оцепили берег, и Анохин со своими ребятами таскал наверх, бережно прижимая к груди, снаряд за снарядом, пролежавшие в реке тридцать лет, но по-прежнему таящие смерть.

Метрах в пятнадцати от противоположного берега Ежов подал условный сигнал: «Иду наверх». Анохин наклонился над бортом:

– Что случилось!

Ежов не полез в катер, а, оставшись на лестнице, попросил его «открыть». Жадно хватанул ртом воздух, раз, еще, вытер с лица пот.

– Дерево там, – Ежов ткнул рукой в воду, – чуть не наполовину в ил ушло, а сучья сантиметрах в семидесяти от поверхности – могут задеть машину.

— Сами справитесь, или мне одеваться! – спросил Анохин.

— Все сделаем, только вот пилу захвачу. Мы ствол снизу перепилим, если откопать не удастся.

Прицепив к поясу сумку с инструментом, Ежов уходит под воду. Через несколько минут три луча от водолазных фонарей внизу сливаются в один. Легкая кипень воды над тем местом, где работают водолазы. Кажется, проходит вечность с момента погружения Ежова. Наконец на поверхности показывается тяжелый ствол дерева. Царапнув сучьями по борту, оно медленно уплывает вниз по течению. Мы помогаем ребятам забраться в катер и идем к своему берегу. А Анохин массирует Тарпецкому плечо, онемевшее от работы, когда он пилил ствол.

Неподалеку от берега, в кустах, я встретил подполковника Владимира Васильевича Коноду. Одетый в маскировочный халат, он вместе с радистом пришел к реке, чтобы просчитать все варианты разворотов колонны, еще раз увидеть на месте, где завтра его батальону предстоит наводить переправу.

Посмотрел на часы:

– У меня завтра... нет, уже сего дня – три сражения. Дочь и сын сдают выпускные экзамены, я навожу понтонный мост.

Время «Ч»

Ночью и ранним утром основные силы «южных» вышли к реке, подавив последние очаги обороны «северных» на этой стороне. Но как ни стремителен был бросок передовых частей через болота, лесные завалы и цепь мелких озер, «северные» успели прочно закрепиться на противоположном берегу Вуоксы и подтянуть резервы. Чтобы не снижать высоких темпов наступления, командование «южных» приказало начать форсирование реки с ходу. Потому что теперь каждый час промедления работал на «противника», позволяя ему еще более укрепить систему береговой обороны.

Подразделения батальона Коноды, расположенные друг от друга в нескольких километрах, должны были слиться в одну колонну уже на боевом марше, но не ближе чем в ста метрах от берега. Рассредоточение – необходимое условие боя; в полном составе батальон, застигнутый на марше авиацией «северных», представлял собой отличную мишень, промахнуться по которой невозможно. А обнаружить в лесу машины сложнее. Теперь основная трудность, что прекрасно понимал комбат, заключалась в стыковке двух колонн. Через какое-то время шесть километров, разделяющие сейчас подразделения батальона, превратятся в сплошной огненный шквал. Сотни бронированных машин ринутся к берегу, выбирая кратчайший путь. Подразделению, спрятанному в лесу, предстоит в этой ревущей и грохочущей лавине пройти по точно заданному маршруту и, самое главное, не опоздать. В последний момент оно должно пристроиться в хвост колонны, которую поведет к берегу командир батальона.

Комбат поручил управление второй, оставшейся в глубине леса колонной двум офицерам, в которых верил, как в самого себя, – гвардии старшему лейтенанту Леониду Боргдорфу и лейтенанту Виктору Лептюхову. Командир лучшей роты, сам прекрасный специалист-понтонер, Боргдорф не раз с честью выходил из сложнейших ситуаций. Вместе с ним был исполняющий обязанности замполита батальона Виктор Лептюхов. Виктор – прирожденный политработник, из тех людей, которые, не задумываясь, идут на любой риск, если это оправдано обстоятельствами.

Случись что, из всего арсенала аргументов он изберет самый высокий – личный пример.

В 10 часов 15 минут из-за нашей спины по противоположному берегу ударили тяжелые орудия, заработали крупнокалиберные пулеметы, нащупывая очаги обороны «северных». И почти сразу же низко над лесом скользнули, разрывая барабанные перепонки, сверхзвуковые ракетоносцы. С обеих сторон от нас взметнулась земля – наши позиции атакуют одиночные бомбардировщики «северных», которым удалось прорваться сквозь огневую завесу зенитных батарей. Вдобавок ко всему тяжелая артиллерия «северных» начала методично обрабатывать лес, густой стеной протянувшийся вдоль нашего берега. Артиллерийский поединок. Время «Ч».

И вот в этом несмолкающем грохоте радист командирского БРДМ Геннадий Болотин ухитряется услышать позывной своего комбата.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены

в этом номере

Человек мотору. Мотор человеку…

Беседуют Евгений Волков, инженер, секретарь комитета ВЛКСМ Ярославского моторного завода и Анатолий Михайлович Добрынин, генеральный директор объединения «Автодизель», Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР