В ЭТО МАЙСКОЕ утро солнце как - то особенно вызывающе, можно даже сказать нагло, заглядывало в окно и определенно мешало двум рабфаковским головам созреть политически. Зрели же они всю ночь.
- А, башка, этот Бердников со Светловым - позевывая «до отказа», закончил главу Сеня Пеночкин и потянулся.
- Толстый - почтительно поддакнула Нюрка, щурясь сонными глазами на бездельничающее светило.
Производительность производства медленно, но верно падала.
- Хватит. Учись, да не переучивайся - вынес резолюцию Сеня, принимая горизонтальное положение на столе рядом с Бердниковым.
- Дай - ка я тебя проэкзаменую Нюрка... да не спи ты...
Нюрка - толчок в плечо. Нюрка приподняла пригретую солнышком голову и, не раскрывая глаз, сонно залепетала:
- Империализмом, называется..... захватнические аппетиты политических акул... акул в бешеном разбеге... разбеге.
- Нюрка, черт, проснись!
- А что? мои убеждения?
- Какие там убеждения! Экзаменовать буду!
Нюрка просыпается и принимает вид отчаянно бодрствующего человека.
- А вот скажи - ка, ты мне, - тянет мечтательно Сенька, - в каком году...
Нюрка вдруг пугается:
- Ох, братишечки - все ведь в голове - то перемешалось, ну, ничегошеньки не знаю. За одну ночь разве успеешь.
- За одну ночь? - возмущенно удивляется Сенька.
- А тебе что - же, день еще надо? А кто же в кружках будет работать, доклады читать, стенгазеты составлять, физкультуру двигать.
Сказанула - итак дня не хватает.
Я тебя вот что спрошу... да не по учебнику, а чтобы сама мозгой шевелила... как наши экзаменаторы спрашивают - что ты, например, сделаешь, если увидишь рабочего в церкви. А?
- Ну, что, ну подойду... скажу... начинает неуверенно Нюрка.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.