В Нью-Рошелле, живописном пригороде Нью-Йорка, где мы с женой и сыном снимали квартиру в многоэтажном доме, под нами жила американская семья из шести человек – муж, жена и четверо детей. Почти каждый вечер внизу, как по партитуре, разыгрывалась одна и та же пьеса: громко или не очень громко ссорились супруги, которых тщетно пытались разнять дети и собака. Поначалу обстановка в семье наших соседей поражала нас, потом мы привыкли к их «темпераментам». Тем более что днем при встрече в лифте или во дворе они всегда приветливо, как ни в чем не бывало, улыбались, их лица, особенно у Дженни, светились радостью. Уже за несколько дней до моего отъезда в Москву Стэн, муж Дженни, за рюмкой «кровавой Мэри» (так в Америке называют водку, смешанную с томатным соком) с грустью поведал мне свою семейную историю. С женой они прожили вместе почти четверть века, нажили детей и кое-какое состояние. Типичная среднеамериканская семья: есть потомство, работа, машина и прочие материальные блага. Но нет благополучия семейного.

Впрочем, и сама семейная драма наших соседей была, оказывается, тоже типичной для «средней» Америки. В этом я вскоре убедился, посмотрев по телевидению передачу «Американская семья». О 12-часовой документальной киносерии под таким названием сразу заговорили в прессе, на приемах, в гостях. Ключ к ее популярности был именно в типичности затронутой темы. То, что происходило в семье главных персонажей телеочерка Билла и Пэт Лаудов, писали в те дни американские газеты, происходило – так или иначе, рано или поздно, в большей или меньшей степени – в семьях миллионов американцев. В «сценах из семейной жизни» Лаудов они увидели отражение собственных семейных неурядиц, драм и трагедий. Американская публицистка Энни Ройф заметила, что телефильм помог глубже вникнуть. в «печальнейшую из тайн – американскую семью».

В телеочерке, помимо истории самой семьи, нарисован довольно многоцветный социальный фон, окружающая среда, которая питала семейное древо Лаудов. Эта среда не удовлетворяет Лаудов. 50-летний Билл и.45-летняя Пэт, разочаровавшись друг в друге и в детях, не могут найти настоящего, живого контакта с другими людьми, с остальным миром. Созданный ими «домашний рай» оборачивается духовной тюрьмой, в которую они замуровали себя, изолировавшись от всех внешних социально-политических и морально-этических событий и потрясений. В течение семи месяцев, пока они жили под «всевидящим оком» кинокамеры, продолжало полыхать пламя вьетнамской войны, а в самой Америке каждодневно давали о себе знать нерешенные проблемы безработицы, нищеты, преступности и расовой дискриминации. Но ничто из того, что происходило вне крепости Лаудов, не интересовало и не волновало их.

Такая изолированность, отчуждение, духовное усы-хание характерны не только для Лаудов. И беда эта касается не только семьи. Это общечеловеческая трагедия в мире капитала в целом, где, по сути, все отношения между людьми, в том числе семейные, все порывы и духовные устремления приобретают, по выражению Маркса, овеществленный, коммерческий характер. Американский социолог Льюис Мамфорд еще четверть века назад так писал об этом овеществлении жизни в капиталистическом обществе: «Внешний порядок – внутренний хаос. Внешний прогресс – внутренний регресс. Внешний рационализм – внутренняя иррациональность... Проблема на- шего времени в том, чтобы уберечь человечество от совершения духовного самоубийства именно в тот момент, когда нас возносят на гребень ликования наши односторонние механические победы».

Приступая к созданию телеочерка «Американская семья», его продюсер К. Гильберт хотел уяснить для себя и для миллионов других американцев, каким образом «огромные технические, социальные и культурные изменения последних 50 лет повлияли на каждодневную жизнь американской семьи». Он намеренно избрал ареной своих документальных съемок Калифорнию – Мекку «новой жизни», колыбель новых веяний в Америке. И если Гильберту не удалось до конца уяснить, по-научному обнажить перед зрителем социально-философские корни семейной драмы Лаудов (которые в конце концов разводятся), зато ему удалось нарисовать вполне убедительную общую картину того, как материально-технический прогресс в США и связанное с ним усиливающееся овеществление отношений между людьми все больше и все сокрушительнее наваливаются на институт брака.

В книге социолога Б. Уоттенберга «Настоящая Америка» указывается, что самую большую угрозу для семейной жизни в США представляет собой «матери:

ализм». Под «материализмом» ученый имеет в виду «погоню за вещами и деньгами», которые все заметнее оттесняют на второй план остальное, в том числе духовную близость. Журнал «Ю. С. Ньюс энд Уорлд рипорт», размышляя о разрушении традиционных семейных ценностей, упоминает «новые формы» семейного времяпрепровождения, такие, как совместное посещение супружескими парами секс-клубов, добровольный «обмен женами» и прочие методы «экзотической бракотерапии», что в конечном итоге приводит к дестабилизации семьи, росту числа разводов и отсутствию нормальных условий для воспитания и жизни детей.

По данным бюро переписи США, в 1973 году в стране насчитывалось более 54 миллионов семей, при этом число разведенных составляло около 4 миллионов человек. В 1977 году число разведенных в США достигло уже 8,1 миллиона, а число семейных пар сократилось до 48 миллионов. С 1970 по 1977 год число разводов в Америке увеличилось почти на 80 процентов. По числу разводов Соединенные Штаты прочно держат пальму первенства среди развитых капиталистических стран. Четверо из каждых пяти разведенных американцев снова вступают в брак, однако 40 процентов повторных браков вновь распадаются. По данным того же бюро переписи, в 1977 году число американских детей в возрасте до 18 лет, воспитывавшихся в семьях без отцов, возросло по сравнению с 1970 годом на 3 миллиона человек.

Бесспорно, положение детей красноречивее, чем какие-либо иные показатели, отражает ситуацию в семье и в обществе в целом. Так вот, по свидетельству американской прессы, 10 миллионов детей в США не имеют возможности пользоваться регулярным медицинским обслуживанием. Ежегодно в Америке от родительских побоев погибают примерно 2

тысячи детей, 15 тысяч становятся калеками, а в общей сложности не менее 2 миллионов малышей и подростков оказываются жертвами различных форм жестокости. В стране взято на учет более миллиона беспризорных детей, 2,5 миллиона детей-наркоманов. Около миллиона малолетних американцев так или иначе вовлечены в проституцию и «кидди-порн» – порнографический бизнес на детях. В одном только Лос-Анджелесе насчитывается, по данным полиции, 30 тысяч детей (многим из них нет и пяти лет), которых используют при изготовлении порногра-фических-книг, открыток, фильмов. Некоторые дети, по существу, продаются или «сдаются в аренду» для этих целей самими родителями.

Дестабилизации семьи, росту числа разводов и травмированию психики ребенка способствует другой фактор – сам образ жизни, характерный для Соединенных Штатов. Сегодняшнюю Америку недаром называют «нацией на колесах». Около 40 миллионов американцев (пятая часть населения страны) по крайней мере раз в год меняют местожительство. Средний американец в течение жизни совершает примерно 14 переездов (средний британец переезжает с места на место в течение жизни 8 раз, японец – 5 раз). Одна из причин такой мобильности – стремление преуспеть, не отстать от других, угнаться за «длинным долларом», ибо деньги, по выражению Б. Уоттенберга, есть «основное мерило положения человека в американском обществе».

Коммерческий «материализм» в США оттесняет все дальше на второй план такие человеческие качества, как порядочность, моральная чистота, он все больше разъедает саму основу полноценного брака – любовь. В романе американского писателя Г. Роббинса «Искатели приключений» изображено несколько семейных пар, судьба которых довольно показательна для современного буржуазного брака не только в Америке, но и вообще на Западе. Один из изображенных в романе семейных союзов (Марсель Кэмпи-он – Энн Эбайдижан), созданный исключительно по расчету отцом Энн, богатым судовладельцем из Нью-Йорка, и тщеславным молодым бизнесменом Марселем Кэмпионом, в конечном итоге распадается. На процессе при расторжении брака Амос Эбайдижан, надеявшийся с помощью денег обеспечить счастье дочери, вынужден с горечью признать, что зять в корыстных целях «использовал его капитал и его дочь», а когда добился желаемого, то решил «вышвырнуть.» жену. Еще резче отзывается о Марселе Энн: для нее он – человек, «обезумевший от жажды наживы и власти». Другая семья (Серж Найко-витч – Сью Энн Дейли) – тоже плод сделки. Оказавшись в затруднительном финансовом положении, Найковитч, «человек без гражданства», без родины, женится на любвеобильной американке Сью Энн только потому, что у нее богатое наследство. Засомневавшись было на миг в своем шаге, Серж спрашивает Сью Энн, достаточно ли ей одного только физического удовлетворения, чтобы выйти за него замуж.

«Для меня достаточно. Что нужно еще, когда мужчина и женщина подходят друг другу так, как мыс тобой?» – таков ответ Сью Энн.

«Есть нечто, называемое любовью».

«Ты начинаешь рассуждать, как идиот. Может быть, ты объяснишь мне толком, что такое любовь».

Серж, не любивший Сью Энн, промолчал.

Дополнительный штрих к этому диалогу в известной степени характеризует отношение «среднего» американца к браку. В церкви, где происходит венчание Сержа с Сью Энн, один из присутствующих американских репортеров говорит другому:

«Подумать только! Через десять минут он выйдет отсюда уже не разорившимся неудачником, а богачом с 50 миллионами долларов в кармане!»

«Завидуешь?» – спросил приятель.

«Завидую, черт побери!..»

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.