Летит штурмовик. Он летит на запад. Украинская земля плывет под крылом самолета. Омертвевшие шахты Донбасса, поля, тоскующие под снегом о скорой весне, изуродованные нашествием села. А впереди Днепр, скованный льдом, и Правобережье в оковах жестокой неволи.

Летит штурмовик. Тяжелые тучи прижали его к полям, деревьям, соломенным крышам хат. Горизонта нет, в такую непогоду следует повернуть домой. Но штурмовик летит. Он наклоняет машину набок и, высунувшись из кабины, смотрит вперед. Он найдет свою цель сегодня так же, как и всегда. Пока не расстреляны патроны, не выпущены снаряды, не сброшены бомбы, - он не вернется.

Был случай. В глаза уже глядела смерть, но и то биение сердца, которое могло быть последним, он отдал атаке. В такую же, как сегодня, погоду Лысак штурмовал колонну. Слишком низко прижали тучи его самолет. И вражеский снаряд угодил в плоскость.

Машина падает. А внизу батарея врага. Полсотни метров до земли. Видны задранные рожи немецких зенитчиков. Стреляй же, Лысак, цель ближе, чем смерть!

Он хочет выровнять свою машину хоть на секунду, хоть для последнего залпа. Делает страшное усилие, в которое вкладывает всю свою ненависть к врагу, и стреляет прямо в разинутые рты немцев. А самолет между тем, выровнявшись, уже не падает больше. Нужно только не ослаблять усилий, держать его крепко. Так дотягивает он до своего аэродрома. После этого полета у него целую неделю болят руки, предплечья, ноги. Но все равно - он летает каждый день.

Другой был случай. У него загорелся мотор. Что делать? Высота - десять метров. Самолет медленно тянется, и вот - вот воспламенится бензин. До линии фронта далеко. Вот копошатся у телег итальянцы. Туда! Ведь все равно конец...

И он сваливает на них весь свой бомбовый груз. Неважно, что себя оцарапал осколками. Медленные мысли проходят через сознание: что скажет командир, когда истечет последний срок его возвращения? Что скажут друзья? Ну, Лысак, надо садиться! Куда бы вмазать? Вот так, у забора... Он вылез из кабины, вынул пистолет. Какие - то люди бегут к нему.

- Давайте, давайте!...

Навел пистолет и прислонился спиной к забору. А снег падает тихо, тихо... Снежинки падают на горячий мотор, сейчас же тают и испаряются.

Первым подбежал к нему хлопчик в отцовских валенках и с одним коньком.

- Немцы далеко? - хрипло спросил Лысак.

- То ось воны, на гори!

За селом на горе был бой. Сразу Лысак увидел, что опустился он все - таки на своей территории, у своих, что село наше, только что отбито у немцев, что он спасен, будет еще жить, летать, штурмовать... И, наклонившись, набрал полную пригоршню снега и отер кровь с лица...

Летит штурмовик. Он ищет в снегу и тумане цель для атаки. Зоркая ненависть ведет его самолет. Не бывает почти случая, чтобы он возвратился, не найдя и не поразив врага.

Ему двадцать три года. Он родился в том году, когда из этих мест гнали немцев. В детстве в семье и в школе он слышал певучую украинскую речь. Поэтому и сейчас нередко он думает на языке Шевченко и Тычины.

Он настоящий украинский парубок - чернобровый, с голубыми глазами. О таком дивчата мечтают и спивают песни. Там, где его семья и хата, - немцы. Весной Лысак надеется побывать дома.

Хлопец любит помечтать, но в его мечтательности есть добрая доля лукавства.

- Снилось мне, - рассказывает он с улыбкой, - что я гуляю в Риме. Все мостовые кафельными плитками выложены. Хорошо, думаю, что макаронники не знают, сколько я ихних в Донбассе уничтожил...

У него два друга.

Один, Голубев, старше Лысака на три года. Его рост - сто семьдесят девять сантиметров. У него на лбу шрам. В первый свой боевой вылет Голубев пошел в составе шестерки самолетов. На группу насело восемнадцать «мессершмиттов». В неравном бою друг Голубева штурман Гребенюк сбил два «мессера». Когда летчик посадил машину на аэродроме и, повернув залитое кровью лицо, позвал Гребенюка, никто не отозвался. Штурман был убит, когда руки его еще лежали на пулемете. На память о первом бое остался у Голубева беловатый рубец над переносицей.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.