Далян Шапло - молодой албанский писатель. Его сборник «Возобновление», из которого взят настоящий рассказ, премирован на конкурсе, посвященном пятнадцатой годовщине со дня освобождения Албании.

На русском языке рассказ печатается впервые.

В Гьирокастре, в квартале Хазмурат, стоит дом Мустафы Кэмберы. Стены его массивны, крыша под белой черепицей. Спрятался дом за большим тутовым деревом и вьющимся виноградом - с улицы не разглядишь. Стены потрескались, побелели от солнца. Кажется, что за подслеповатыми оконцами с железными решетками жизнь течет будничная и неторопливая, как сто, как двести, как триста лет назад. Но сегодня в доме переполох. Мустафа с женой набивают мешки, перевязывают тюки, а потом со старшим сыном, пятнадцатилетним Скэндо, выносят их во двор. Погода хорошая, дождя не предвидится. Вещи складывают прямо во дворе, чтобы легче было завтра грузить на машину. Младший, пятилетний сынишка, утешение на старости лет, вертится под ногами, просит, чтобы и ему дали что - нибудь понести.

- Брысь, чертенок! - отмахивается отец, но не сердится.

Возвратившись в дом, Мустафа замечает жену, сидящую на корточках возле сундука, в котором когда - то хранилось приданое.

- Что делаешь, хозяюшка? - спрашивает он. Но, увидев глаза жены, полные слез, чувствует, как у самого тяжелеет на сердце. О чем тут спрашивать, что говорить? И сам он готов заплакать. Шутка ли - уехать, бросить дом, в котором прожита жизнь!

За долгую жизнь только дважды Мустафа покидал Гьирокастру. Первый раз еще до освобождения - возил в Тирану жену: ее донимала болезнь, которую не мог разгадать даже сам доктор Фолориу; второй раз совсем недавно, когда дочка написала, что хочет обручиться с Хамитом. Возвращался в Гьирокастру с радостью, снова чувствовал себя просто и хорошо, как может чувствовать себя человек только дома.

Каждый день поднимался он до рассвета, выходил в сад, поливал цветы, копался на огороде. Тем временем жена готовила кофе. Выпив чашечку и накинув пиджак, Мустафа отправлялся на работу.

Трудился он много, упорно, не любил пустой болтовни; у него не было приятелей. «С таким не потолкуешь, - говорили соседи, - на каждом слове он спотыкается». А Мустафа, знай, делал свое дело. Был он сапожником. Долго работал подмастерьем, но, отказывая себе во всем, скопил денег и открыл маленькую мастерскую. Сам и за хозяина и за работника. Правда, больше занимался починкой, чем шил новую обувь, но дело знал хорошо.

Война принесла с собой страх. Конечно, не дело сидеть сложа руки, когда итальянцы у родного порога. Но мыслимо ли бороться с такой огромной страной? Он боялся за детей, за мастерскую, за дом. В те времена, в начале войны, вставал по утрам с трепетом в сердце: не вползла ли через какую - нибудь щель дурная весть в дом? Никого он не трогает, занимается своим делом.

Но война наконец прошла, и даже на лице Мустафы стала появляться улыбка. Еще бы! Он был доволен, что победили партизаны. Ведь кто они? Свои же мальчишки. На его глазах когда - то играли в соседских садах. Все хорошо! Не будет войны - каждый займется делом. Говорили, что народ взял власть в свои руки. Хотя смысл этих слов был ему не совсем ясен, Мустафа понимал, что произошли какие-то важные перемены.

Он по - прежнему стучал с утра до вечера молотком, ухаживал за садом, крошил табак. Но на душе стало куда веселее.

А жизнь шла. Дочка Мюзейен выросла, стала невестой. Отец был доволен ею. Кончив семилетку, Мюзейен несколько лет просидела дома: хоть и проплакала все глаза, отец не позволил дальше учиться. Дочка любила работу, как мать: скребла полы до того, что они блестели, словно натертые воском; в кастрюли, которые она чистила, можно было смотреться.

Живой и веселый нрав дочери радовал отцовское сердце. Но время шло, и Мустафа стал замечать, что Мюзейен часто выходит в сад, туда, где растет сливовое дерево, и, подперев голову руками, задумчиво смотрит вдаль. Глаза ее, нежные и мягкие, как у матери, когда та была молодой, стали темнее, глубже, словно от затаенного горя.

«Что ее мучает?» - думал отец. Но ответа найти не мог.

А в один прекрасный день дочь сама пришла к Мустафе и сказала, что едет вместе с подругами на фельдшерские курсы в Тирану. Так больше не может продолжаться, она не хочет отставать от других! И вдруг разрыдалась. Смотрел на дочь Мустафа и хмурил брови. А за Мюзейен стояла мать и, казалось, приняла ее сторону. Куда против двоих пойдешь, коли они сговорились! Да разве сам Мустафа не видит, что дочь тоскует? Что ж, пусть посмотрит на жизнь! Делу научится - это при ней и останется.

И дочь уехала в Тирану.

Прошло несколько месяцев, и Мюзейен написала матери (та не умела читать, прочитали соседи), что один капитан из Тираны, очень хороший парень, предлагает ей обручиться. Дочка спрашивала, как быть. Пусть мама не думает, что она перестала быть прежней Мюзейен. Просто Хамит - так зовут капитана - очень ей нравится...

В ту ночь мать не могла заснуть. Сначала решила молчать, но в конце концов все рассказала мужу. Известие показалось Мустафе громом с ясного неба. Этого еще не хватало! И не ждешь, откуда придет беда! «Голову ей сверну, как цыпленку! Завела шашни! Спросила бы сначала отца с матерью!» - кричал он среди ночи. Потом утих, но до того расстроился, что решился ехать в Тирану...

Через несколько дней старики собрались.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.