С 1844 по 1848 Бодлер регулярно посещал «Клуб гашишистов» и употреблял гашиш. Теофиль Готье, тоже активно участвовавший в жизни клуба, считал Бодлера основателем психоделического направления в литературе, хотя этот термин появился гораздо позднее. Сам же Бодлер прекрасно понимал, что скатывается в пропасть, откуда нет шансов выбраться.

И тут, как будто специально для него, вспыхнула революция 1848 года. Забыв о наркотиках, Бодлер сражался на баррикадах вместе с рабочими, одно время был редактором радикальной газеты «Salut Public», но после победы Луи Бонапарта, ставшего императором Наполеоном III, отошел от политики навсегда – а заодно и окончательно порвал с реальной жизнью. Если что и связывало его с «пошлой прозой быта», то только кредиторы, поскольку положенного ему месячного содержания всегда хватало лишь на несколько дней. Гашиш сменился опиумом – теперь уже до конца жизни.

И связь с матерью почти оборвалась: полковник Опик стал сенатором и получил назначение на дипломатическую должность сначала в Испании, а потом – в Турции. На пасынка он давно махнул рукой, но жену обожал по-прежнему и совершенно выходил из себя, когда заставал ее за чтением очередного слезного послания от непутевого сыночка.

А письма приходили регулярно – тошнотворно-лицемерные, ханжеские, заискивающие, переполненные клятвами в вечной и несокрушимой любви к «бесценной мамочке» и… просьбами о деньгах. Шарль подробно описывал свои творческие планы, намекал на умопомрачительные гонорары, которые вот-вот получит за свою очередную книгу, хотя знал, что ничего подобного не произойдет. Он перестал писать прозу и целиком переключился на стихи, а они писались мучительно трудно, да и издателям не нужна была «высокая поэзия», без которой Бодлер уже не мыслил существования.

В 1857 году вышел его первый и самый известный поэтический сборник «Цветы зла» («Fleurs du mal»), точнее сказать, скандальный сборник. Название книги немедленно привлекло внимание Главного управления общественной безопасности. А, прочитав книгу, чиновники буквально оторопели: «Скверный монах», «Падаль», «Бочка ненависти», Хмель убийцы», «Литании сатане» - и это только несколько наиболее эпатажных заголовков не менее эпатажных стихов.

Автора немедленно привлекли к суду за оскорбление морали. Слабым утешением было то, что недавно по той же причине на скамью подсудимых угодил Густав Флобер за роман «Мадам Бовари». Его, правда, оправдали, но за него хлопотала кузина самого императора, принцесса Матильда. А кто замолвит словечко за Бодлера – не знакомые же проститутки, которые и читать-то толком не умеют?

Конечно, матушка могла бы похлопотать за сына: генерал Опик недавно скончался, и вдове сенатора, генерала, кавалера ордена Почетного Легиона и тридцати шести иностранных орденов, конечно, пошли бы навстречу. Но разве эта ханжа и скряга опустится до просьбы о безбожнике и наркомане? И еще утверждает, что нежно любит его!

20 августа 1857 года суд вынес приговор по делу сочинителя Бодлера: шесть стихотворений из ста, составлявших книгу «Цветы зла», были запрещены к печати, а на их автора наложен штраф в триста франков. И Бодлер мгновенно стал «гонимым поэтом», «совестью народа», «поэтом с настрадавшейся душой». Правда, книгу от этого не стали раскупать быстрее: большинству французов были абсолютно непонятны и неинтересны откровения «настрадавшейся души».

Парадоксально, но факт: великим поэтом Бодлера сделали… русские. Когда самые известные поэты России в конце девятнадцатого века взапуски кинулись переводить скандального француза, выяснилось, что его поэзия – это источник символизма, и что он просто опередил свое время, да и писал не на том языке. В России – вот где были истинные почитатели «поэта с демонической силой гения».

А второе издание 1861 года, куда Бодлер добавил еще полсотни стихотворений, ничуть не более нравственных, чем запрещенные, вообще осталось незамеченным и неизвестным широкой публике. Разумеется, и огромные гонорары, о которых Шарль постоянно твердил в письмах своей матери, тоже оказались иллюзией. «Цветы зла» не принесли своему садовнику ни счастья, ни славы, ни богатства.

Смысл названия сборника всегда вызывал много вопросов, а сам поэт так и не дал на них внятного ответа. В 1857 году он писал, что в целом его стихи преисполнены «отвращением к злу», но позже, в предисловии ко второму изданию, подчеркивал, что его увлекала возможность «извлечь красоту из зла». Caтана в «Цветах Зла» – не просто один из персонажей, но герой, с которым автор связывает свои надежды, обманутые Богом, а потерянный paй становится символом некоего идеального мира, к новому обретению которого в далекой и, по существу, бесконечной перспективе будущего можно приблизиться лишь по пути искусства…

«Цветы Зла» считаются началом нового этапа в истории поэзии XIX века.  Вердикт суда – это всего лишь один из полюсов восприятия книги современниками, полюс крайнего неприятия. Гонителям поэта противостояли выдающиеся французские писатели, такие, например, как Рембо, Верлен, Маллармэ, Гюго и Флобер.

Стоит отметить, что название книги можно интерпретировать и по-другому. «Mal» по-французски – не только зло, но и боль, болезнь, страдание, и этот оттенок значения слова сам Бодлер обыграл в посвящении книги своему другу Т. Готье:

«...посвящаю эти болезненные цветы...»

В такой трактовке книга кажется уже не столь вызывающей и аморальной: больное воображение рисует больные образы. Бесценный материал для психиатров, почему-то почти не использованный ими. А ведь бодлеровские «Цветы Зла» – не просто зарисовки проявлений зла, наблюдаемые поэтом-созерцателем, но и плоды страданий, причиняемых злом.

Наблюдая реальную жизнь, Бодлер искал в ней не идеальную красоту, а лишь проявления красоты «странной», необычной, иногда причудливой и даже шокирующей. Это привело поэта к стремлению расширить сферу поэзии, отведя в ней заметное место безобразному, отвратительному и даже мерзкому. Знаменитое стихотворение «Падаль» стало манифестом подобных устремлений.

Сейчас подобными «новшествами» трудно кого-нибудь удивить, множество поэтов давным-давно переплюнули в цинизме и безверии родоначальника жанра. Но тогда, во второй половине девятнадцатого века…

Бодлер - поэт, ненавидящий природу, художник, по выражению Жан-Поля Сартра, «являющийся судорожным протестом против собственной природности, презирающий все спонтанное и естественное, стремящийся видеть лишь то, что подскажет каприз воображения; человек, весь свой талант положивший на то, чтобы вступать в отношения лишь с самим собой. Его отношения с женщинами, как это ни парадоксально, служили тому, чтобы выполнить его тайное желание - остаться в полном одиночестве».

Чем старше становился Бодлер, тем старательнее он воздвигал непреодолимый барьер между собой и реальным миром, притворяясь, что тщательно анализирует его.

В написанных о женщинах прозаических отрывках Бодлер был предельно откровенен:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.