«Дорог и памятен для каждого человека тот день, в который осуществляются его заветные стремления, когда после долгих препятствий он видит, наконец, достижение цели, давно желанной», - записал  Николай Михайлович на первой страничке дневника начавшегося путешествия.

Они переплыли на пароходе Байкал и через десять дней на почтовых тройках прибыли в Сретенск, что на реке Шилке, откуда начиналось водное сообщение по Амуру.

И здесь  Пржевальский принял решение  плыть дальше на лодке - так можно было высаживаться в любом месте, вести наблюдения, изучать ландшафт. В дневнике он описывал рельеф местности, растительность, встречающихся здесь зверей и птиц.

Они  добрались до станицы Албазин, находившейся  на слиянии Шилки с Аргунью, а затем снова пересели на пароход и поплыли по Амуру.

Через месяц экспедиция остановилась в селе Хабаровске  (ныне город Хабаровск).

«Это селение, - отмечал Николай Михайлович,- живописно  раскинувшееся на правом гористом берегу реки,  вытянулось в настоящее время более чем на версту в длину и имеет 111 домов, в которых, кроме войск, считается 350 жителей обоего пола; цифра же солдат  бывает различна,  и колеблется между 150 – 400 человек, смотря по временам года».

От Хабаровска  начинался маршрут их путешествия. Первоначальная мысль идти вдоль Амура и далее по Уссури оказалась  неосуществимой. В начале июля в результате сильного наводнения по всем тропам, связывающим казачьи станицы, невозможно было даже верхом на лошади проехать - они были затоплены.

Пржевальский принял решение  плыть вверх по Уссури на лодке. Путь тяжелый, изнурительный… 509 километров против быстрого течения, поэтому длился он 23 дня.

Николай Михайлович и его спутники, за исключением гребцов,  шли берегом, собирая коллекции и производя топографическую съёмку местности. Донимали проливные и почти беспрерывные дожди. Уровень воды поднялся на несколько метров – луга были затоплены. Собранные растения  быстро гибли от сырости, чучела птиц портились…

Пржевальского и его коллег поразила буйная растительность, раскинувшаяся по берегам многоводной реки.

«Здесь растительная жизнь является во всей силе, - писал он, - и часто на небольшом пространстве теснятся самые разнообразные породы деревьев и кустарников, образующих густейшие заросли, переплетённые различными вьющимися растениями. В особенности роскошно развивается в таких местах виноград, который то стелется по земле и покрывает её сплошным ковром зелени, то обвивает, как лианы тропиков, кустарники и деревья и свешивается с них самыми роскошными гирляндами».

Но не только природа приковывала внимание Пржевальского. Не менее пристально он всматривался и в жизнь людей, населяющих этот дикий ещё край. На берегах Уссури располагалось 28 казачьих станиц. Путешественника  поразило крайне бедственное положение казаков,  по всему было видно, что  царское правительство совсем не обращает внимания на условия жизни этих людей. Среди населения свирепствовали тиф и другие эпидемические болезни.

«Борьба с нуждой, голодом и различными невзгодами отражается  не только на нравственной стороне, но даже на самой физиономии уссурийских казаков. Бледный цвет лица, впалые щеки, выдающиеся скулы. Иногда вывороченные губы, по большей части,  невысокий рост и общий болезненный вид – вот характерные  черты физиономии этих казаков.  Не увидите вы здесь, - с горечью писал Н.М. Пржевальский, - красивого великорусского мужика с его окладистой бородой или краснощекого парня. Нет! Сами дети казаков, живой тип своих отцов, какие-то вялые, неигривые. Ни разу не слыхал я на Уссури русской песни, которая так часто звучит на берегах Волги…

Вообще, все, что вы  видите на Уссури,- и казаков, и их быт,- все действует крайне неприятно, в особенности на свежего человека. Везде встречаешь грязь, голод, нищету, так что невольно болит сердце при виде всех этих явлений».

Врожденное чувство сострадания не позволило Николаю Михайловичу равнодушно пройти мимо увиденного, и в свой отчёт о путешествии он   включил гневные строки в адрес царского правительства, надеясь обратить внимание на горестное положение казачества. Сибирские чиновники всполошились и  сразу же принялись готовить  статью о деятельности Пржевальского, пропитанную клеветой, в которой  пытались убедить всех, что неопытный  путешественник исказил факты. Нужно было оправдать себя, своё хапужество, поборы и безразличие к судьбам и нуждам простых людей.

Обвинения в недостоверности и искажении сообщаемых им сведений,  могли закрыть перед начинающим исследователем  дальнейшие пути.

События развивались стремительно – затронуть интересы  чиновных господ – дело не простое. Состоялось  общее собрание  Сибирского отделения Географического общества, на котором Пржевальский лично выступил против  недостойной выходки  «Известий Сибирского отделения Географического общества», опубликовавших   клеветническую статью, и потребовал напечатать  её опровержение.

Редакция  отказалась…

Пржевальский заявил, что с этого дня порывает всяческие отношения с Сибирским отделением, и своё опровержение отправил в одну из столичных газет  – в «Петербургские ведомости».

В то время в Петербурге находился  генерал М.П. Тихменев, который очень хорошо знал положение казачьего населения Уссурийского края. По просьбе Николая Михайловича, он тоже направил в «Петербургские ведомости» свою заметку, в которой, как начальник штаба войск Приморской области, заявлял, что «в статье  г. Пржевальского «Русское население уссурийского края»… нет ни одного факта, достоверность которого была бы подвержена сомнению…»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.