Опасный молодой человек

Слово «все», на мгновенье как бы застыв в воздухе, медленно стало опускаться, не выдержав огромной тяжести своего значения.

Джон Богард с интересом взглянул на мисс Мэксон.

- Что она вам рассказала, мадам? - спросил он.

- Это не имеет значения, - произнес профессор Холей. - Мы хотим услышать об этом от вас.

- Я, собственно, считаю... - медленно проговорил юноша, - что я не имею права рассказывать об этом прежде, чем переговорю с мисс Колдэр.

Председатель обменялся взглядами с мисс Мэксон.

- Вероятно, вам неизвестно, что мисс Колдэр покинула колледж? - спросила мисс Мэксон.

Профессор Холей внимательно просматривал бумагу, лежавшую перед ним на столе. Неожиданно он поднял голову и уставился на Джона Богарда.

- Мистер Богард! - сказал он. - Насколько мне известно, вы старшекурсник. На будущий год вы собирались поступить в медицинскую академию. Чувствуете ли вы раскаяние в вашем поступке или гордитесь тем, что скомпрометировали молодую девушку-первокурсницу?

Джон Богард медлил с ответом, как бы соображая, что он чувствует.

- Я жалею о том, что случилось, - сказал он спустя минуту. - Но я не могу понять, почему я должен этого стыдиться!

Затем, так как все молчали, он начал рассказывать медленно, свободно, не теряя самообладания.

- Ферма семьи Мэри была по соседству с нашей, - начал он. - Я знал ее с детства, но мы никогда не были, как это называется, близкими друзьями. Когда этой осенью она приехала в колледж, я пригласил ее один или два раза в кино. Чаще я не мог, мне не позволяли средства, кроме того я очень занят: я работаю в ночном ресторане, вместо того чтобы спать по ночам. Мне кажется, я был единственным мужчиной, с которым она ходила в кино. Она была робкой, застенчивой провинциалкой, и город ее пугал. Кроме меня она не была ни с кем знакома и чувствовала себя очень одинокой. Вначале ее ошеломила распущенность наших студентов. Она представляла себе совсем иной студенческую жизнь, когда уезжала из дому.

... Как-то я столкнулся с ней в коридоре, когда она выходила из класса. Она отозвала меня в сторону. У нее был несколько возбужденный вид. Она спросила меня, не соглашусь ли я выполнить одну ее просьбу. Я ответил, что не могу обещать, пока не узнаю, в чем она состоит. Тогда она попросила, чтобы я ее повел куда-нибудь в субботу вечером и помог ей напиться пьяной...

Я был так поражен!... Я спросил ее: «Что это за странная затея?» Она мне ответила, что в этом нет ничего странного, но что она не может так больше жить. Все девушки в ее общежитии издеваются над тем, что она такая невинная и неопытная. Называют ее святошей и недотрогой. Я только улыбнулся и сказал, чтобы она выкинула все эти глупости из головы, а на девчонок не обращала внимания. Посмеются и успокоятся. Она продолжала просить меня, чуть не расплакалась, но я ей сказал: «Ни в коем случае».

... Спустя неделю она пришла ко мне в общежитие и спросила, не изменил ли я своего решения. Я ответил, что нет. Тогда она снова стала просить меня, расплакалась, сказала, что это очень нехорошо с моей стороны, что она не может больше терпеть издевательств и что, если я ее не возьму с собой, она попросит другого и тот это сделает. Она упомянула парня, которого и я хорошо знаю. Он, конечно, с удовольствием выполнил бы ее просьбу. Я сказал ей, что он не из числа тех парней, с которыми ей следует водить знакомство, особенно если дело идет о выпивке, а сама она не умеет пить. Но она была невменяема и заявила: или я или он. Тогда мне ничего не оставалось делать, как согласиться. Я сказал, что попрошу форд у своего товарища по комнате, мы поедем в Шантеклер, потанцуем, и я привезу ее домой как раз в то время, когда другие девушки будут возвращаться со своих ночных похождений. Они увидят ее в машине вместе с мужчиной и немного пьяной. Потом она может расписать им, как кутила...

... Вы можете называть это ребячеством. Я тысячу раз говорил ей, что это глупо, но я был не в силах ее переубедить.

Итак, я достал машину, купил джину, совсем немного, и две бутылки имбирного лимонада. Сначала мы пошли в кино, а в половине десятого поехали в Шантеклер. По дороге мы выпили по маленькой рюмочке джину. Мне показалось, что он на нее не подействовал, и я рискнул предложить ей еще. Это все, что она выпила, два глотка некрепкого джина.

В Шантеклере было немноголюдно: всего несколько студентов с девушками. Неожиданно Мэри начала хохотать. Я сразу растерялся, не знал, что мне с ней делать.

Публика стала на нас смотреть. Я предложил ей сейчас же уйти, но она и слышать об этом не хотела. Вдруг она расплакалась и стала говорить, что ей страшно, что она знает, что опьянела, и боится ехать домой в машине одна с мужчиной. Я стал ее уверять, что ей нечего бояться, что она всецело может положиться на меня. Если она хочет, мы можем немного потанцевать, а затем я отвезу ее прямо домой, вот и все.