Окончательный забой

Учительница, прижав к себе девчушку с испуганными глазами, громко шептала ей в ухо:

- Потом ты выйдешь и скажешь: «Дорогой Виктор Васильевич! Наш класс поздравляет вас и вашу бригаду с выполнением высоких социалистических обязательств и берет на себя социалистические обязательства учиться только на хорошо и отлично!» Поняла? Ну - ка, повтори.

- Дорогой Виктор Васильевич!...

Перед окнами культбудки толпились люди, мелькала белая шапка комсорга бригады Рафата Юсупова, слышался его зычный голос. Чуть поодаль секретарь горкома комсомола Володя Швецов разговаривал с Китаевым, что - то пытался ему втолковать, но Китаев слушал рассеянно, то и дело поглядывая на дорогу. Но машин на дороге не было.

«Никто из управления не приехал, никто, - с горечью подумал Китаев. - Не девяносто тысяч, как же...»

И был митинг, и были произнесены все приличествующие случаю слова. А потом Китаев сказал:

- И все - таки семьдесят тысяч - только семьдесят тысяч. В следующем году сделаем восемьдесят пять.

- Больше! - крикнул Саня Вавилин.

- Сколько же? - с любопытством спросил Китаев.

Вавилин задумался.

- Если поднапрячься, то возьмем и восемьдесят шесть...

Швецов улыбнулся:

- Ну, это не девяносто...

- Девяносто мы можем взять, - говорил Китаев позже, когда автобус возвращался в город. - Для этого что нужно? Два куста. Это первое. И второе, самое главное: чтобы каждый отвечал перед собой и перед другими со всей мерой ответственности.

- Именно что каждый, - отозвался Давлетов. - Мы ведь почему работаем хорошо? Потому что привыкли друг к другу, понимаем с полуслова. А поставили к нам другого бурильщика - мы и не понимали его совсем...

- Не так ты Сухорукова защищаешь, - сказал Китаев. - Не так. Его от себя надо защищать.

- Но это же Сухорукое! - сказал Равиль Мухарметов. - Серьезно.

- Вот ты, Рома, - спросил Китаев, - на сколько медленнее делаешь спуск - подъем, чем Сухорукое?

- Я же его ученик, - сказал Мухарметов. - Только ученик.

- Не нравится мне, Рома, что ты юлишь. Ты прямо отвечай.