«... Завершить выполнение пятилетнего плана - 209 тысяч метров горных пород - к пятидесятилетию присвоения комсомолу имени Владимира Ильича Ленина».
Из обязательств комсомольско - молодежной бригады бурового мастера В. Китаева.
н пришел раньше всех, отыскал свой автобус, 56 - 29, сел на привычное место, второе сиденье слева, забился в угол к окну. Было темно, как бывает темно в этих краях в шесть часов утра в декабре. И было тихо, хотя город уже давно не спал. Потом замелькали огоньки сигарет, послышались шаги и слитный шум не разделенной на слова многоголосой речи; в автобус один за другим входили люди, он не различал их лиц, но узнавал по движениям, по голосам, его тоже узнавали, хотя он сидел неподвижно и молча, здоровались с ним - его вахта, один к одному - и продолжали прежний, начатый без него разговор. Никто не спросил его ни о чем. Сел рядом Давлетов, сказал: «Привет, Федор», - и сразу умолк. Как будто ничего не произошло. Ладно.
Водитель зажег фары, стал приноравливаться, как половчее выбраться из толчеи вахтовых автобусов, но в дверь затарабанили. В салон заглянул Китаев и спросил:
- Сухорукое здесь?
- Здесь, - ответил он нехотя.
- Давай сюда.
Они стояли в свете фар, как на экране немого кино. Китаев наступал, рубил воздух сжатой в кулак рукой; Сухорукое безразлично пожимал плечами и поглядывал в сторону автобуса; в автобусе молчали. Кулак еще раз рубанул воздух. Точка. Китаев открыл дверь и сказал:
- Поезжайте. Сухорукова я от работы отстранил.
Сухорукое все еще стоял в свете фар, низко опустив голову; потом шагнул в сторону, уступая дорогу автобусу. И исчез в темноте.
- О - хо - хо, - закряхтел Давлетов. - Круто берет Васильич... Все ж таки лучший бурильщик. Да - а... Ну, пропустил два дня. Так разобраться надо...
- Станет он разбираться!
- Прежде бы стал... О - хо - хо, - снова вздохнул Давлетов. - Что же случилось? Что же произошло, а?
Никто ему не ответил.
- Ты мне, Васильич, все того простить не можешь, когда ты у меня в помощниках ходил, - проводив глазами автобус, повернулся Сухорукое к Китаеву.
- Да я уж и забыл давно. Но он не забыл.
Ведь это было все: буровой мастер Сухорукое, помощник бурового мастера Китаев - в одной бригаде, в одной упряжке; насмешливый, уверенный в себе буровой мастер и самолюбивый помощник, умевший ценить чужой опыт; Сухорукову, кажется, доставляло удовольствие демонстративно отменять распоряжения, отданные его помощником, только однажды Китаев сказал: «Ну, хорошо, я был не прав. Но сказал бы мне - я бы сам отменил. Зачем ты перед людьми меня позоришь?» Сухоруков поглядел на него с искренним недоумением и засмеялся; было все это, было. Но потом, когда они вновь оказались в одной бригаде - только теперь Китаев буровым мастером, а Сухорукое бурильщиком, - Китаев и впрямь постарался обо всем забыть, и забыть как будто было нетрудно: бурильщиком Сухоруков был отменным, бригада после долгого невезения упрямо шла в гору, и удача объединила, уравняла всех. Уравняла? Нет, Китаев старался подчеркнуть любой успех Сухорукова, ставил его в пример, радовался вместе с ним, когда тот стал лучшим бурильщиком управления, и все было хорошо. Нет, пожалуй, не все. Сухорукое поглядывал на других свысока, стал опаздывать на работу, потом вышел на вахту с похмелья. Наконец, не вышел вообще. Китаев не стал его на этом прихватывать. Из - за того, что он лучший бурильщик? Или из - за той, старой и, кажется, позабытой стычки? Жизнь пошла нервозная, но без взрывов. Пока не приехал Сериков. Сухорукое с первого дня невзлюбил нового бурильщика. Но тому тоже палец в рот не клади. Через полгода Сериков Сухорукова достал. И, конечно же, Сухорукое сорвался. И как1 Вылетел бы он из бригады, но Сериков спас. Вступился за него, сказал: «Мне интересно соревноваться с таким бурильщиком, как Сухорукое». Какой любознательный... Сухорукое притих, а в ноябре все началось сначала.
- Да не забыл ты ничего, - сказал Сухорукое. - Я - то знаю.
- Ничего ты не знаешь!
- Ладно, - примирительно сказал Сухорукое. - Ты мне десять дней дай, а? Машину надо отремонтировать. Я тут договорился с одним... Ну, и подумать надо...
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.
Рассказ делегата съезда с комментариями нашего корреспондента Бориса Данюшевского