Обычный рейс

мощник.

– Это как понимать?

– Он же закон падающего бутерброда. Согласно теории вероятности, бутерброд, Сергей Егорович, из ста раз девяносто девять падает маслом вниз, а незаряженное ружье, которое на стенке висит, раз в год стреляет, и обязательно в присутствии начальства.

– Вот это точно! Насчет ружья это ты хорошо

сказал.

– Эйнштейн, – скромно уточнил помощник. Однажды Яцков вот так же нагонял и уже дочти вошел в график – что-то там минуты три всего и оставалось, – как вдруг ему дали «желтый», и он почувствовал, что сейчас будет «красный», и если он затормозит перед светофором, то с места уже не стронется, потому что за спиной грузовой поезд с цементом и бетонными фермами – четыре тысячи тонн, а профиль тяжелый, путь лежит на подъем. Придется резерв вызывать на помощь: еще один локомотив. Его тогда ледяным морозом прошибло с ног до головы, а помощник только шмыгнул носом.

– Ничего, дядя Сережа. В машине полный поря

дочек. Прорвемся на малых оборотах.

И прорвались.

– А ведь могло быть иначе, – строго сказал Яцков. – Надо учитывать силу инерции. Такой поезд тащили!

– Да что вы, Сергей Егорович, – удивился помощник, – с вашим-то опытом. У меня и сомнений не было.

– Ну, это ты мне комплимент. А себе на носу заруби: первая обязанность машиниста – знать профиль пути. Иначе экономии не будет, плана то же самое, ну, и уважения к тебе...

По расписанию первую остановку делали в Туманове. Прибытие в 19.50, отправление – через две минуты – в 19.52. Осенью в 19.50 темно. А тут еще небо с середины дня было пасмурное, леса вдоль дороги стояли в грустной осенней тишине. Шумели неприкаянные ветры, и желтое здание станции Туманове, похожее на старинную усадьбу, с колоннами и лепными карнизами, выплыло из темноты, как видение и символ домашнего уюта и тепла. Захотелось прилечь, закрыть глаза, раскинуть руки, и почему-то вспомнилась далекая станция Сабурово, снега, трескучий мороз и бабка Устинья, закутанная в шерстяную шаль.

Они с бабкой ехали в Москву к маме. Ему было шесть лет, и на дворе стоял тридцать третий год. Первая пятилетка.

– Дежурный дает отправление! – доложил помощник.

– Сигнал...

Сергей Егорович, трогая поезд, подумал, что на перегоне от Туманова до Гагарина как раз и наверстает пять минут, но вот оно – непредвиденное: кто-то сорвал стоп-кран! Что-то там случилось,. пассажир ли не успел сесть, или бабушка-бабуся с корзинкой сойти не успела, или случайно чемоданом задели за рукоятку. Но поезд, едва стронувшись, встал как вкопанный, и сжатый воздух с шипением вырывался из тормозной магистрали.

– Приехали, – сказал Яцков в сердцах, – оно всегда так, когда не везет!

– Еще не полночь, – спокойно ответил Володя и тряхнул своей шикарной шевелюрой.

Пять минут, так мало! Но вот они уже превращаются в семь минут. И это не от тебя зависит, ты поставлен перед фактом. А тебе надо нагонять. Отвечать за чужие грехи. Важен конечный результат. Такая профессия – машинист. И троганье – это лишняя энергия. Совсем это ни к чему!