Обратитесь к Драгунову

Просматривая эти небольшие, в ладонь величиной карточки, я обратил внимание, что заполнены они различными почерками, но обязательно чисто и аккуратно. Владимир Денисович объяснил, что карточки – дело рук студентов, которые помогали ему. Каждый вечер они приходили к нему домой и работали. Работали более чем добросовестно, осознавая всю значимость дела. Не могла оставить никого из окружающих равнодушными и страсть, с которой трудился сам Драгунов.

Я ощутил это на себе, проведя несколько дней с Владимиром Денисовичем. Какое огромное терпение и трудолюбие нужны, чтобы вот так, из месяца в месяц, из года в год каждый день садиться за стол и писать до онемения руки, анализировать, читать документы, сопоставлять факты. Заходить в тупик, ошибаться, но не отчаиваться. Какая высокая человеческая щедрость!

Драгунов расходовал на многие поездки, на переписку, оформление документов личные средства, ему не позволяла гордость выпрашивать командировки в областных организациях. Да и не просто направить человека за пределы области на длительный срок. Надо признать, что не везде находил Драгунов поддержку. Иные были склонны усматривать в его деятельности какие-то скрытые мотивы, не желая поверить в человеческие искренность и бескорыстие. Иные просто не понимали, зачем понадобилось воскрешать имена людей, давно ушедших: они не видели разницы между безымянными обелисками, могилами и поименным списком павших воинов. Дважды к таким людям Драгунов не обращался.

Горячее участие в работе приняла заместитель председателя облисполкома Валентина Даниловна Пронникова. Узнав о затруднениях Драгунова с помещением (к тому времени архив и картотека уже вытесняли хозяина из квартиры), добилась, чтобы Владимиру Денисовичу выделили кабинет в облвоенкомате.

Продолжением дела областного штаба «Поиск» (так назвали небольшой коллектив единомышленников, возглавляемый Владимиром Денисовичем) стали поездки в села, которые фигурировали в архивных документах как места братских захоронений. Надо было уточнять, существуют ли могилы как таковые, куда и когда перезахоронены останки воинов из одиночных могил и так далее. Долгая, крайне трудная работа, потребовавшая от Драгунова и его помощников новых сил. Большую часть ее он проделал сам.

Сел в области – сотни, почти в каждом есть одна, а то и несколько братских могил. Вот и считайте, сколько нужно времени, чтобы объехать их все. И не просто объехать, а поговорить со старожилами, побывать в сельсоветах, рассказать местным школьникам, ведущим поисковую работу, как следует ее организовать. В тряских рейсовых автобусах, на попутных машинах колесил Драгунов из района в район, помечая на карте условными значками места захоронений, заброшенные могилы, обелиски, памятники, которые нуждаются в реставраций.

Порой увиденное заставляло его откладывать текущие дела и садиться за составление документов очень нелюбимого им жанра. Назывались они справками и начинались приблизительно так: «В течение октября месяца мною проведена проверка состояния братских и одиночных могил, размещенных на территории Черниговского района... По существу дела сообщаю следующее...»

Более пяти тысяч запросов отправил Драгунов а военные комиссариаты страны с просьбой сообщить данные о павших воинах. Не всегда он получал исчерпывающие ответы, особенно на вопрос о том, известны ли родственникам места захоронений их близких. Непросто оказалось найти в человеческом море и самих родных тех, кто погиб четыре десятилетия назад.

Словом, если коротко подводить итоги первого этапа обширной переписки Драгунова, то они были не очень утешительными. На местах подтвердили получение извещений о смерти всего трех тысяч воинов, тысяча из восьми считались на их родине без вести пропавшими, об остальных военкоматы данными не располагали. Зато как обрадовался Драгунов, узнав, что 82 человека, числившихся по архивным данным погибшими, живы! Но список мертвых стал лишь немногим короче...

Первым долгом Драгунов считал необходимым разыскать семьи воинов, считавшихся пропавшими без вести. Он понимал, как по-человечески трудно этим людям десятилетиями мучиться догадками о судьбе своих близких. Неизвестность – худшая из вестей.

Тысяча имен, нескончаемая вереница поисков, бессонных ночей, телефонных звонков, писем, телеграмм, поездок, печальных и радостных встреч...

...Козероги – небольшое село, по которому дважды прокатилась война. В 1941 -м она была особенно безжалостна. Из разных источников до Драгунова дошли сведения, что возле села летом 1941 года захоронена группа советских воинов, среди которых командир и комиссар 215-й моторизованной дивизии. Однако документально это не было нигде подтверждено, и сорок с лишним лет комдив Павлин Андреевич Барабанов и полковой комиссар Алексей Георгиевич Родионов числились пропавшими без вести. Драгунов же нашел бывшего помощника начальника политотдела дивизии по комсомолу Алексея Николаевича Сергеенко, который присутствовал при захоронении комдива, комиссара и других воинов.

Сергеенко рассказал, как комдив и комиссар были убиты в бою осколками разорвавшейся возле них мины, как тела их везли на грузовой машине, чтобы похоронить с воинскими почестями. Но враг был со всех сторон, хоронить павших пришлось второпях, ночью, тайно. Вспомнил Сергеенко и место и то, что сверху на брезент, которым были накрыты тела, положили винтовку с примкнутым штыком.

Ранним утром вблизи села Козероги у Андреевского леса под руководством Драгунова начали рыть контрольные траншеи. Не прошло и получаса, как была найдена та самая винтовка, а затем – останки погибших командиров и бойцов, их личные вещи. Из тринадцати человек, похороненных у села, удалось установить имена семи. В том числе Барабанова и Родионова. Останки воинов были перенесены в братскую могилу в селе. В память о героях был дан салют из трех залпов. Вскоре приказом начальника главного управления кадров Министерства обороны СССР Барабанов, Родионов и их товарищи были вычеркнуты из списков пропавших без вести и внесены в списки погибших.

Оставалась не менее ответственная часть работы – поиск родных. Драгунов начал с близких Барабанова. Искал через бывшего начштаба дивизии, для чего ездил в Липецк, искал в Новосибирске, откуда уходил на фронт комдив, в Волгограде, куда потом переехала его жена. Он опоздал на несколько месяцев, жена Барабанова умерла, не дождавшись сообщения о судьбе мужа. Зато Драгунову удалось установить, что остались сын и дочь комдива. Сын служил в армии, дочь жила в Белгородской области. Они встретились дома у Драгунова. Но это было позже. А прежде Владимир Денисович с помощью командования разыскал адрес капитана Олега Павлиновича Барабанова. Из Чернигова он заказал телефонный разговор с далеким среднеазиатским гарнизоном.

Слышимость была неважная. Но расстояние в несколько тысяч километров не смогло заглушить рыданий взрослого человека, офицера, которому в те минуты вернули память об отце...

А потом в своей квартире в Чернигове собрал Владимир Денисович ветеранов 215-й моторизованной дивизии вместе с их семьями. Кого мог. Накрыл стол и сел в угол, безмерно счастливый и гордый тем, что довел дело до конца и свел наконец вместе людей, не видевшихся друг с другом четыре десятилетия...

О Драгунове писали в газетах, о его поисках рассказывали по радио и республиканскому телевидению. Он получал сотни писем с одной и той же просьбой – помочь установить место и обстоятельства гибели мужа, брата, сына. Порой, не разобравшись, от него ждали ответа о судьбе солдат, павших под Смоленском, Брянском, Курском, Варшавой. Но мог ли человек, взявший на себя и без того непосильную ношу, помочь всем?! Зона его, если можно так выразиться, осведомленности не выходила за пределы Черниговской области. Но разве это не наводит на мысль, что система поиска, отработанная Драгуновым, должна быть создана, пока это не поздно, в других областях и районах? Что тысячи и тысячи неизвестных солдат, чей прах покоится в земле от Подмосковья до западных рубежей, ждут своего Драгунова, своего исследователя, терпеливого, упорного, бескорыстного. Поисковые отряды юных следопытов, конечно же, делают многое в этом направлении. Но при всем их энтузиазме они лишены возможности в полной мере работать с военными архивами, а ведь без этого невозможно вести поиск целенаправленно и эффективно.

Драгунов – реалист. Он не строит воздушных замков, но считает, что ему и его единомышленникам под силу вернуть из неизвестности всех, да, именно всех павших в боях с врагом воинов Великой Отечественной. Для этого нужно объединить усилия и опыт разобщенных между собой исследователей, создать центральный орган, координирующий поисковую работу в масштабе страны. Это не так уж просто, но, по его мнению, необходимо. Огромную помощь, подчеркивает Драгунов, может оказать телевидение.

Есть в письменном лексиконе Драгунова фраза, которую он вынужден употреблять в переписке с людьми, подводя ею итог каждому поиску. Жесткая фраза: «На этом считаю свою работу законченной, связь с Вами прекращаю». Ему катастрофически не хватает времени поддерживать человеческие контакты с людьми, не имеющими теперь уже отношения к очередному поиску. Но как не просто оборвать им, этим людям, связь с человеком, сделавшим для них так много! И письма, несмотря на сакраментальное «связь прекращаю», продолжают приходить. Он отвечает, оставить письмо без ответа не в его правилах.