Это было год назад. Секретариат поручил Михаилу Луконину подготовить доклад на пленуме правления Союза писателей СССР. Была утверждена тема, предложенная Лукониным: «Поэзия и жизнь». На месяц он уехал в подмосковный Дом творчества писателей – Малеевку. Засел за письменный стол и начал работать. Когда закончил, сам удивился. Сто шестьдесят страниц текста, отпечатанного на машинке.

– Так уж получилось, – виновато говорил он товарищам в секретариате. – Раззудилось плечо, разошлась рука!

Да, это был не доклад, а новая книга, новое размышление Луконина о развитии советской многонациональной литературы 70-х годов, о ее неразрывной связи с делами партии и народа. Своеобразное логическое продолжение книги «Товарищ поэзия», ее вторая часть.

Луконин радуется развитию советской поэзии 70-х годов. Он пишет: «Поэзия – в советском человеке, в его вдохновенном труде, в нашей коммунистической цели. Для этой неиссякаемой поэзии важно, как поэт представляет, насколько хорошо видит, открывает и передает ее, воспитывая в других чувство поэтического, поскольку поэт наделен больше других чуткостью и душевной зоркостью к поэтическому существу жизни. На какой же высоте должна быть советская поэзия, чтобы соответствовать уровню самой действительности и быть впереди читателей в видении и чувствовании этой поэзии?»

Луконин делает смелую попытку проанализировать состояние развития всех поэтических цехов многонациональной литературы наглей Родины, творческие особенности многих мастеров поэзии.

Поэт рассказывает, как много и плодотворно работают такие старейшины русской современной поэзии, как Николай Тихонов и Павел Антокольский, Алексей Сурков и Леонид Мартынов. Много страниц в его книге отводится размышлениям о творчестве тех, кого породнила с ним Великая Отечественная война. Чувствуется, что Луконин внимательно следит за работой своих фронтовых товарищей, удивляется, почему нее критики иногда обходят их стороной, вспоминают только ко Дню Победы или годовщинам Советской Армии. Он категорически не согласен, что их держат в одной обойме «поэтов войны», когда все они творчески разные, со своим видением мира и человека.

«Такое впечатление, что мы шли добровольно на войну для удобства критики, – с горечью пишет Луконин. – Хочется сказать: раскройте же скобки, мы поэты по одному, а не все сразу».

И он убеждает нас в правоте своей мысли, рассказывая о своем ощущении от поэзии товарищей по фронту. О поэзии Сергея Наровчатова, Сергея Орлова, Михаила Дудина, Бориса Слуцкого, Давида Самойлова, Якова Хелемского, Константина Ваншенкина, Евгения Винокурова и др.

Помню, как года два тому назад Луконин позвонил поздно ночью из Переделкина ко мне домой:

– Читал новую книгу Сергея Орлова «Верность»? Еще нет? Так слушай, слушай!

И он начал читать стихи в прошлом боевого танкиста, поэта Сергея Орлова:

– Да, так и было. Встанешь с автоматом, Кисет за пазуху – и на народ.

И говорилось: кто со мной, ребята?

И добавлялось: два шага вперед...

Откашлялся и продолжал дальше. Сначала громко, а потом тише и тише...

Строки этих стихов Михаил Луконин приводит и в своей новой работе. Именно они позволяют ему сделать вывод; что дают для молодежи поэты, прошедшие испытания войны, «в чем нравственные принципы и чистота души и уроки поэзии этого времени». И Луконин заключает: «Обостренное чувство Родины и чистота души, полная отдача интересам народа. Глубина переживаний – вот что передает новым поколениям детей поколение отцов».

Луконин высоко ценит поэзию Сергея Наровчатова. Как о серьезном событии литературной жизни, говорит он о его последней поэме «Василий Буслаев». Для Луконина Сергей Наровчатов не только фронтовой друг, но прежде всего Поэт с большой буквы. «Именно жизненность – вот что отличает стихи Сергея Наровчатова...» «Он ищет во веем характерное, определяющее, он не только анализирует, он выявляет новые качества».

Говоря о творчестве Василия Федорова, Луконин вспоминает, какое огромное впечатление произвели на него такие первые поэтические работы, как поэмы «Проданная Венера» и «Золотая жилка». Уже тогда «можно было сказать, что в русскую поэзию пришел поэт необычайной лирико-эпической силы».

По-своему оценивает Луконин поэзию Василия Федорова за последние годы. Он считает его поэтом многоплановым, который любит писать характеры. Федоров, по его мнению, часто бывает запальчивым в лирической полемике, он явно тяготеет к лирическим миниатюрам, к стихам, где можно осмыслить крупные вопросы времени. «Но эта многообразность тяготеет к внутреннему стилевому единству, к активной, волевой поэтической форме, к синтезу, – пишет Луконин. – И здесь важно то, что Василий Федоров не уклоняется от животрепещущих вопросов современности, а стремится поэтически их осмыслить, наполнить лирическую мысль живой образной плотью».

С большой теплотой он говорит в своей книге о поэзии Константина Симонова. Сила ее гражданственности, идейной убежденности и лирической обаятельности имела определенное влияние и на творческую судьбу Михаила Луконина.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.